конечно, в контрах с происходящим, но все же понимаю, что так бывает.
– Елизавета, я тебя не понимаю, так ты вообще согласна с тем, что нужно бороться, с тем, что старое было дурно, что воскрешать его, значит поддерживать ложь?
– Конечно! Я прочла столько книг!
– Да, из книг можно много узнать.
– Это точно, – Елизавета вновь перешла в режим скорбной мины.
– Короче, вот мое мнение, мы должны решать – мы будем участвовать в том, что будет, ну в митингах там, протестах?
– Да.
– Да.
– Я…да… – смиренно промолвила Елизавета и осторожно пожала руку Паши. «Зачем ей это все надо, ей же как будто дела нет?» – подумал он. Но любая помощь требовалась, больше народа на площадях – это хорошо. А понимать ее до конца – он и не обязан.
Оторвемся от наших спорщиков, мы должны их понимать, но слушать их споры, ходящие вокруг одной мысли, до бесконечности, было бы утомительно. Они будут сидеть здесь, в этом кафе, привычном месте своих собраний, очень долго.
5. Яна[29]
Это напоминало настоящее бегство, побег из темницы, которая совсем таковой и не являлась, но ощущалась именно так. Эдакий неудачный, но безмерно забавный фильм. Яна сидела в автобусе и ее душила злоба, она плакала. Несправедливо обходиться с ней так. Она же учится. Чего большего от нее требовать. «Знаешь, некоторые подрабатывают, тебе бы тоже не мешало» – так, устало, произнес это ее отец. Но для Яны это было совершенно неприемлемо. Она дернулась, она завелась. Она сказала, что возможно просто ей здесь не рады и что она извиняется, что она не одна из девочек, живущих в общежитии, подальше от дома. Дом становился основополагающим понятием данного момента. Чувствовала ли она себя там дома? Не хотелось ли ей сбежать, уйти, хлопнуть дверью. Слишком сильно хлопать дверью Яна не могла, но это было и не страшно, мама никогда не подведет, никогда не оставит ее без помощи и поддержки. Она поможет. Но Яне все равно хотелось сбежать. Пусть дверь остается приоткрытой. Но все равно – сейчас она хотела оказаться в другом месте. Воздушное дитя, которому всегда кто-то надувал подушки-облака, нуждалась в ком-то, кто и сейчас это для нее сделает. Решительность была ее чертой в той мере в какой может позволить себе решительность человек, тылы которого надежно прикрыты. Дом, решительность. Так складывается мозаика отдельного. А решительность ключ к пониманию общего. Здесь все принимают решения – одни ведут вниз, другие подталкивают вперед, третьи отрывают от земли. Воздушное дитя, пусть ей и было уже двадцать лет, парило на своей кровати-облаке и не хотело спускаться вниз, видеть то, что происходит внизу. Спрятаться под крыло, защититься надежностью, пусть даже и призрачной, этого ей сейчас хотелось. Автобус вез ее вперед, она знала, куда она едет. Как часто люди знают на самом деле куда они следуют? Открывается ли перед ними истинная картина происходящего? Бредут ли они по улочкам далекого, заграничного города, по южным республикам бывшего СССР или по Куршской косе в надежде, что ветер не сдует их.
Музыкальная тема данного эпизода песня группы Renaissance – «Bonjour Swansong»
