Михаил в те дни. Иногда создавалось ощущение, что это единственное, что он умел произносить. В этих словах слышалась искренняя радость. Искренняя и столь редкая за последнее время. – ты слышишь, Анна, целая кисть!
– Тише, ковбой! – воскликнула Анна, точнее ее образ, который воссоздал ее супруг у себя в голове – Ты на его первые шаги реагировал не так бурно!
– Поверь, когда наш сын сможет сделать свои первые шаги вновь, я пронесу его на руках через весь город!
– И после таких нагрузок у нас в семье будет уже два инвалида – смеясь заключила Анна, а после довольно серьезным тоном произнесла – Я рада, что у него остался ты, любимый.
– А я рад, что ты все еще находишь силы для остроумных ответов в моей памяти о тебе – тихо отозвался Михаил.
Левая кисть Кости постоянно находилась в состоянии дрожи, но это было мелочью. После акта настоящего чуда, Михаил поменял обычное кресло каталку на электронную и теперь его сын мог управлять ей сам, с помощью электронной панели, расположенной прямо на левом подлокотнике. И эти пальцы, эти длинные пальцы и дрожащая кисть рослого подростка изменили все. Они стали надеждой для Михаила и уж тем более стали надеждой для самого Константина.
Именно тогда Костя написал на кресле имя своей младшей сестры «Вера». Он выказал так почтение и память о ней, а еще готовность ради нее идти дальше. С тех пор прошло еще пол года интенсивного массажа, однако больше никаких изменений не происходило: улучшений в виде второй работающей кисти или хотя бы мизинца на большом пальце левой ноги не наблюдалось. Растеряв былой энтузиазм, Михаил понял, что ему нужна замена. И спустя некоторое время в жизни Михаила, как и в жизни Константина появилась Ольга.
Во всем же остальном дела шли не так хорошо. Должно быть единственным ощутимым плюсом стало то, что с появлением Ольги, Михаил смог выходить на работу в полную смену. Конечно пришлось меньше пить и курить травку в ночь перед приходом девушки. Сама мысль о том, что Ольга может уйти из-за поведения Михаила ставило для мужчины буквально крест на его с Костей жизни. Конечно сейчас, по пришествию полугода и судя по сегодняшней ночи, мужчина слегка ослабил хватку, но лишнего все же не позволял.
Порадовала мысль Михаила и о том, что утром он собственноручно успел поменять подгузник сыну, хоть там ничего и не оказалось примечательного. Костя почти не чувствовал своего тела и потому не контролировал свой кишечник и мочевой пузырь. Отец понимал, как это унизительно для его сына, как это унизительно для любого мужчины. Ведь Константин был почти двадцатилетним мужчиной, который мог сходить под себя прямо посреди гостевого зала и не почувствовать этого. Даже мускул на лице не дрогнет.
От подгузников для взрослых Костя отказывался долго, в надежде научиться контролировать свои потребности. Михаил носил сына на руках до уборной всякий раз, как тот испачкает штаны. Про ежедневную стирку можно и не
