не поворачивая головы, буркнул «Нет, спасибо» и продолжил. Лена подавала лоскуты, придерживая их, если Виктору было особенно неудобно, и быстро заменяла степлеры, как только в них заканчивались скобки. Платонов щёлкнул последний раз – на плече – и попросил оставшиеся цельные полосы для шеи и щеки.
Все видели, что ему надо немного, буквально пару минут, отдохнуть. И Лена придумала смену перчаток и операционного белья. Хирург отступил к прохладной кафельной стене, прислонился к ней спиной.
– Посушите руки немного, Виктор Сергеевич, – попросила Лена, – а то не наденете новые перчатки. Я пока приберусь.
Она нарочито медленно собирала и протирала инструменты, сменила под плечом и шеей полотенце – и только после этого предложила Платонову свежий комплект.
Виктор вернулся к столу, взял из банки с физраствором один из лоскутов, приложил к ране, разгладил обратным концом пинцета. Лена протянула степлер.
– Нет, – внезапно отказался Платонов. – Давайте лучше подошьём. Несите самую тонкую атравматику, что есть.
Спустя пару минут операционная сестра уже протягивала ему заряженный иглодержатель. Балашов у окна взглянул на часы, потом на наркозный аппарат, кивнул самому себе.
Тем временем Платонов медленно и аккуратно, чтобы не сдвинуть лоскуты, пришивал их к краям ран. Лена в нужное время отрезала концы нитей. Вдвоём они постепенно уложили две оставшихся полосы на шею, а большие куски – на щёку, скулу и часть лба. С последним узлом хирург понял, что не может разогнуться – так и отступил от стола в болезненном полунаклоне. Лена, спрятав руки на груди, боком оттеснила его ещё дальше в сторону, чтобы он не мешал накладывать повязки. Виктор особо не сопротивлялся; смотрел прямо перед собой – туда, где из-под стерильной простыни показалась закрытая повязкой культя левой руки.
– Так, теперь глаз, – когда спина немного расслабилась, сказал Платонов. – Надо выполнить блефарорафию.
– Это что такое? – тихо спросила Варвара у Балашова, но Виктор услышал.
– Веки надо сшить на левом глазу, – Платонов не очень хотел вдаваться в объяснения, но ему самому требовалось проговорить суть манипуляции и ещё раз убедиться в её целесообразности. – Защитим глаз от гноя и заодно не дадим формирующимся рубцам утащить веки в стороны.
– Так бы и говорил – глаз зашить, – пожал плечами анестезиолог. – А то слово какое-то мудрёное придумал.
Платонов в другой день ответил бы Виталию баянистым анекдотом, но сегодня молча взял протянутый иглодержатель, кончиком тонкого анатомического пинцета ухватился за край века, потянул. Вкол в верхнее веко, перехват, вкол в нижнее, перехват… Зрачок был направлен куда-то в потолок, но временами смещался немного в стороны – Виктор машинально старался избежать этого пустого взгляда, когда глаз, казалось, смотрит точно на него.
– Конец операции, – спустя несколько минут тихо сказал он всем присутствующим. Балашов закрыл на аппарате клапан севофлурана,
