style="font-size:15px;"> – Ах, да, формула! Я же не сказал. Я думаю, что нужно дождаться результатов исследования нового мозга, тогда, если всё благополучно сложиться, но скорее всего так и будет, мы рассмотрим строение этого мозга, что, мне кажется, немного поменяет наше направление в создание формулы.
– Я вас понял. Я собственно собирался вам сказать примерно это же, на счёт мозга. Но я не ожидал, что так всё… произошло, – Владимир Дмитриевич был очень встревожен, заметив это он не мог понять, что с ним произошло, почему на все высказывания Шмица он отвечает холодно. Нет, ему был не безразличен эксперимент отдела мозга, он понимал, что произошло нечто грандиозное, что сможет расширить человеческие возможности, но что-то сопротивлялось этому внутри Землерова, хотя что, он не знал.
– Я думал на счёт исследования мозга, – так же безучастно продолжил он, – ведь двигатель был построен на основе…
– Да, да, верно, – яро перебил его Шмиц, его глаза, как показалось Землерову, были не человеческими, они были бешенными, как у хищника, набрасывающегося на добычу, – Вот за это я тебя и уважаю, всё ты понимаешь. Правильно, мы будем искусственно подавать новому мозгу магнитные волны…
– … здесь мы сможем высчитать физические величины, которые и имеются в нашей будущей формуле, ведь отвечать на волны мозг Голоухина должен очень хорошо, – спокойно, думая, скорее о другом, ответил Землеров
– Если мы узнаем, как действует его сознание, мы сможем вычислить все константы, до этого нам неизвестные, – Шмит, резко остановившись, посмотрел в глаза своего коллеги, подошёл к нему вплотную и пожал руку.
– Я знал, что мы с вами, как это у вас говориться, дышим одним воздухом, – немец перешёл на «вы», – отныне я не просто буду доверять вам, теперь вы будете первым, с кем я буду советоваться при любом деле, – и только сейчас отпустил руку Землерова, – пойдёмте в лабораторию, нас ждут.
Владимир Дмитриевич выдавливал из себя улыбку, когда смотрел в глаза Шмицу. А сейчас, идя в лабораторию, убрал её с лица и чувствовал неприязнь к самому себе, потому что согласился с тем, с чем, как ему казалось, нужно было поспорить. Что-то переворачивалось внутри Землерова.
12.
Неожиданно рано в этом году пошёл первый снег. Он начал медленно кружить, как будто боялся упасть на землю, аккуратно и нежно ложась на неё, в конце октября, когда не все птицы ещё успели покинуть родные края. Они поспешно собирали стаи на верхушках деревьев и крышах домов, громко обсуждая оттуда вопросы перелёта на юг. Люди, увидевшие снег, по-разному реагировали на его внезапное появление: некоторые улыбались в предвкушении будущих сугробов и морозов, другие же кутались в осенние куртки, надевали на головы шапки.
Вера Игнатьевна, женщина 60-ти лет, поздно возвращаясь из школы домой, где уже давно закончились уроки, думала о дочери, которая так внезапно уехала на море.
