шатаясь по улицам поселка городского типа в поисках добычи, сворачивали на каждую помойку. За ними на небольшой дистанции шествовала, прихрамывая, огромная толстая собака непонятной породы, напоминающая контурами белую медведицу, намеренно вывалявшуюся в черноземе. О! если бы мне кто-то тогда сказал, что эта собака заберет мое сердце… конечно же, я бы возразила.
Около трех лет мы периодически встречались, и, соблюдая дистанцию, расходились в разных направлениях, каждый по своим неотложным делам, не глядя друг другу в глаза. Собака бродила в компании местных бомжей, а они делились с ней найденным. Иногда она становилась чище, и тогда начинал проглядывать ее настоящий палево-кремовый окрас с рыжеватыми ушами и розовым носом. Крупная и толстая, она ходила, как подбитая утка, прихрамывая и медленно переваливаясь с боку на бок, хрипела и почти никогда не стояла, стараясь присесть или прилечь. Она была «закрыта» своей стаей, и уровень ее агрессии не прочитывался, словно она никого не хотела замечать…
В конце зимы 2012 г. собака стала появляться одна и подолгу лежать на дороге, ее «друзей» не было видно, а мы по-прежнему находились в режиме «вижу—не вижу».
Майские праздники подарили длинные выходные, позволившие задержаться в поселке всему нашему семейству. В один из этих дней появилась собака-медведь. Она скромно приосанилась на границе придомовой территории, и с неподдельным интересом поглядывала в сторону нашей компании, пытавшейся играть в футбол старым сдутым мячом. Не обнаружив опасности, собака медленно привстала и придвинулась к нам на полметра. Потом еще ближе и еще… В наших рядах, где были маленький ребенок, слепой кот и такса-провокаторша, зародилось беспокойство. Но глаза огромной собаки выражали заинтересованность только нашей игрой. Тогда мелькнула мысль: а может, она хочет поиграть с нами? И, не раздумывая, кинула ей мяч. Собака молниеносно подскочила, на пару мгновений превратившись в ракету, бросилась за мячиком, очень ловко схватив его зубами, и принесла мне. После третьего броска она легла с мячом уже посреди садика передохнуть. Через неделю она пришла с другим мячом, тоже сдутым, и мы решили, что она переехала к нам со своими вещами. С этого времени началась наша дружба.
Она уходила и снова появлялась, но каждый раз задерживалась у нас все дольше и дольше. И, наконец, у нас появилась потребность как-то обращаться к ней, но поскольку пришла она без паспорта, то нужно было дать ей имя! Ее внешний вид вызывал только одну ассоциацию – «клуша», что никак не соответствовало образу интеллектуальной особы. Без первой буквы выглядело вполне приемлемо и по-русски: это имя ее устроило. Иногда оно превращалось в Лукерью, что тоже ей нравилось.
Каждый день нашего общения дарил что-то новое. Лес, речка, мячики, охрана двора и детей, помощь в обучении хождения младшего, умение попрошайничать… Любая лужа во всем поселке не оставалась не протоптанной или не пролёжанной Лушей, а зимой излюбленной забавой собаки было сунуть голову в самый большой сугроб. Даже ее богатырский
