поровну: Кир свои пропил, а я купил новые шмотки и на остатки взял плеер. У Ирки, моей соседки, был комп с резаком, и она за небольшую плату нарезала музло всему двору. Мне, понятно, она резала бесплатно, потому что мы дружили с детства.
Засунув диск в плеер и нажав на «Play», я от неожиданности чуть не грохнулся со стула. Музыка, если её можно было бы назвать музыкой, совсем не походила на то, что я слушал раньше. Глухой сырой звук, монотонные барабаны и хриплое карканье вместо нормального вокала. Меня замутило, а сердце словно попыталось угнаться за неизвестным барабанщиком. И тут я услышал мелодию…
Мелодию настолько пронзительную и грустную, что даже сердце заныло, а в груди набух комок. Вместо карканья я услышал яростный крик, полный боли и жажды. Вместо сырости – ледяной ветер и колючий снег, рассекающий кожу до крови. Вместо тупого молотилова – бешеный стук сердца того, кто бежал через холодную пустыню в надежде найти тепло.
– «Transylvanian hunger», – прочитал я, перевернув коробку от диска. И тут же все встало на свои места. Голод! Крик голодного вампира посреди непроглядной тьмы и холода ледяной пустыни. Который хочет лишь одного. Крови.
– Зашло, – констатировал Кир, когда мы пересеклись у школы за углом, где часто курили без риска засыпаться. Я кивнул ему и пожал протянутую руку, после чего нахмурился и посмотрел на странного пацана, стоящего рядом с Киром.
– Зашло, – подтвердил я, доставая сигарету из пачки и зажигалку. – Сначала подумал, чо за хуета, а потом проперло.
– У блэк-метала есть особый шарм. В монотонности полотен… – манерно произнес незнакомый мне пацан.
– Ты, блядь, кто такой? – перебил его я. Пацан сбился, побледнел и сделал шаг назад, но когда Кир рассмеялся и положил мне руку на плечо, выдохнул.
– Не бурей, Миха. Это новенький, зимой с Речки перевелся. Он и подогнал мне диск, – ответил Кир. – В параллельном учится. И в музле шарит, вообще заебись.
– Роман, – представился пацан, протягивая руку. Я чуть подумал и пожал её.
– Миха. Будем. Так чо ты там про блэк-метал пиздел?
Так я познакомился с Жабой. Погонялом его тоже наградил я, но все, услышав его, соглашались с тем, что прозвище подходит ему идеально.
Невысокого росточка, Жабу смело можно было назвать отталкивающим. Круглая и слишком крупная голова, вечно грязные жиденькие волосы, стянутые в сальный хвостик, черные мелкие глаза и слюнявый лягушачий рот, частенько растягивающийся в противной ухмылке. А еще Жаба очень сильно был похож на вокалиста группы Alphaville, только чутка уродливее.
Жил Жаба через дом от меня по проезду в двушке вместе с отцом и мамкой. Его отец работал формовщиком на заводе, где трудились почти все мужики нашего района. Естественно, те, кто еще не спалил окончательно мозги паленым бухлом. Высокий и худой, он был идеальной парой для своей жены – такой же серой и неприметной мышки, работавшей бухгалтером на заводе.
Когда я впервые увидел отца Жабы, то подивился, насколько
