руку, и они вслед за тетушкой проследовали к большому парадному залу.
Однако в соседней с залом гостиной Юлия неожиданно отняла у Матвея свою руку.
– Нам лучше войти поодиночке, – прошептала она. – Иначе гости, чего доброго, решат, что вы мой очередной жених!
«И угораздило же меня, черт возьми, попасть в такое глупое положение! – с досадой подумал Матвей. – Я-то полагал, что Юлия уже все знает, а, оказывается, родственники ничего ей не сказали. Вот будет потеха, если она вовсе не обрадуется нежданному жениху!»
Войдя в зал, Матвей обосновался в дальнем уголке и стал незаметно наблюдать за Юлией. С каждой минутой он все больше удивлялся. Казалось, перед ним была совсем не та девушка, с которой он разговаривал в библиотеке. Куда только подевались ее свободные манеры и насмешливые улыбочки? Теперь перед Матвеем находилась вполне благопристойная молодая особа, с приветливой улыбкой, доброжелательным, чуть застенчивым взглядом и безупречными манерами. Нельзя было и подумать, что она способна вогнать мужчину в краску каким-нибудь нескромным вопросом!
Немало поразило Матвея и то, как Юлия держалась с гостями. К обеду их собралось человек тридцать, и каждому из них она смогла уделить внимание, сказать несколько приятных слов. Одним словом, она вела себя как настоящая хозяйка праздника и даже свою многоопытную тетушку умудрилась оттеснить на второй план. Впрочем, Матвею показалось, что Наталья Борисовна нисколько не обиделась за это. Вообще, в ее отношении к племяннице сквозило что-то такое… трепетно-боязливое, иного выражения Матвей не мог подобрать. Будто она опасалась, что Юлия вот-вот может от чего-то расстроиться или кто-нибудь ненароком обидит ее. Такая настороженность озадачивала Матвея. По его мнению, княжна Прозоровская была не из тех, кто легко даст себя в обиду. Но, конечно, он мог и ошибаться. Он еще слишком мало знал эту девушку, чтобы делать о ней какие-то выводы.
Впрочем, кое-что Матвей для себя уже решил: Юлия Прозоровская безумно нравится ему. И это было совсем не то, что он чувствовал к ней четыре с половиной года назад. Тогда она тоже казалась ему очаровательной, однако в ее присутствии он всегда оставался спокоен. Теперь же Матвей почему-то не ощущал этого спокойствия. Его взгляд то и дело устремлялся в сторону голубого дивана, на котором восседала светловолосая красавица в воздушном кремовом одеянии. А несколько позже, когда все перешли в столовую, Матвей точно так же тянулся взглядом к хозяйскому месту в торце стола. Напрасно сидевшая рядом дама пыталась затеять с ним игривый разговор. Матвей что-то машинально говорил, но даже не понимал, о чем идет речь. Он слышал только голос Юлии, видел только ее лицо, не замечая никого и ничего вокруг.
В начале восьмого гости разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к балу. И лишь тогда, оставшись в одиночестве, Матвей начал приходить в себя. Сначала ему было смешно – подумать только, целых три часа не мог отвести глаз от нее! – а затем его охватило беспокойство.
– Разрази
