Возможно, тетя Эми в чем-то заменила ей умершую мать. Эми всегда хорошо одета, волосы уложены. На ней туфли на плоской подошве, толстые зимние носки и юбка из твида. Она выглядит как типичная представительница среднего класса. Моя мать относится к Эми как к некоему идеалу, к которому стоит стремиться. Они пьют чай и сплетничают – в общем, говорят о том, что меня не волнует. Мне семь лет, и я сначала прислушиваюсь к их разговору, но потом начинаю перебивать. Задаю вопросы вроде: «Тетя Эми, а когда следующий спуск корабля? А вы меня возьмете? А вы всегда работали в конторе на верфи?» Я вполне невинно болтаю, а потом из любопытства спрашиваю: «А почему у вас нет мужа?»
Наступает удручающая тишина, и мама смотрит на меня с выражением ужаса в глазах. Я понимаю, что ляпнул что-то не то. На мгновение кажется, что тетя Эми в замешательстве, но она быстро берет себя в руки.
«У меня был муж, – отвечает она, – но он погиб на войне». Она бросает на меня добрый взгляд. «Он был храбрым солдатом», – добавляет тетя Эми. После этого они с матерью начинают пить чай, словно демонстрируя синхронную хореографию подавленных чувств горя и одиночества.
Я стесняюсь спросить, как его звали и упомянута ли его фамилия на городском мемориале погибшим во время войны. Больше я никогда не задаю подобных вопросов.
Спустя какое-то время состояние здоровья тети Эми ухудшается, и она уходит с работы. Каждое утро перед началом школьных занятий мама дает мне чашку чая с молоком и сахаром и одно бисквитное печенье на блюдце… У меня есть ключ от квартиры тети Эми, и я сам отпираю ее дверь. Несу, стараясь не расплескать драгоценный чай. Стучусь и вхожу в спальню, ощущая незнакомый запах. Наверное, так пахнут болезни. Она благодарит меня и некоторое время держит мою ладонь в своей. Проходит несколько недель. Тетя Эми становится первым умершим человеком, которого я знал лично. Мама целый день плачет, мне не удается ее успокоить. «Вот, значит, какая она – смерть», – думаю я, и ко мне приходят кошмарные фантазии о том, как умирают мои родители или неожиданно начинается война, я остаюсь сиротой. Что ж, я никому не рассказываю об этих мыслях.
За нашим домом проходит мощенный булыжником переулок. В пазах между серыми холодными камнями я часто вижу проросшие стебли травы. Возможно, ее семена принесли сюда птицы или ветер. Я часто мечтаю о том, что трава разрастется и все превратится в чудесный сад, станет зеленым-зеленым. Но пока я мечтаю, мостовая остается, как и прежде, серой, лишь изредка между камнями пробивается юная зелень.
Чуть дальше по улице после дома тети Эми находятся два магазина: лавка фарфоровых изделий, в которую, судя по всему, никто никогда не заходит, и парикмахерская Trotters, где мы с отцом стрижемся. Каждый раз мы просим «коротко на затылке и по бокам». Я еще мелкий и сижу на доске, лежащей поперек ручек парикмахерского кресла. Мне нравится, как покалывают короткие волосы, когда я провожу ладонью по затылку только что подстриженной головы.
