начать разговор с вопроса: «Кто вы, господин Ломов?» – но он воздержался от поспешности. И, раз уж сам Ломов заговорил о своей деятельности, Тельнецкий начал как можно деликатнее удовлетворять своё любопытство:
– Понимаю вас, господин Ломов, и не стоит вам просить прощения. Дела превыше всего. Понимаю.
– Да, вы очень правы. Мои дела превыше всего, – делая акцент на слово «мои», горделиво ответил Ломов, всем видом показывая своему соседу, что именно так оно и есть.
– Не сочтите за любопытство и заранее прошу меня простить за вопрос. А какой у вас род деятельности, если, конечно, не секрет? – тщательно скрывая свой интерес, спросил Тельнецкий.
– Не секрет, конечно. Я защищаю интересы общества. Позвольте именно так ответить… Скажу вам откровенно, меня интересует, чем вы занимаетесь, – ответил Ломов, вернув Тельнецкому его же вопрос.
В ближайшие несколько минут Тельнецкий рассказал своему соседу всю правду: о прежнем месте службы, о карточном долге и о намерениях сегодня покинуть Москву, показывая на собранный саквояж. Также рассказал о его искренних намерениях вернуть карточный долг, что было правдой. Тельнецкий поставил себе цель заработать и вернуть этот несчастный для него долг. Шансов заработать в Москве или в столице было больше, чем в другом городе империи, но репутация не позволит ему остаться в обществе, да никто и не станет с ним сотрудничать, зная о его карточном долге.
После этого рассказа Ломов достал из кармана чековую книжку, обратился к Тельнецкому с просьбой сообщить имя и отчество, выписал чек на сумму немного больше, чем называл Тельнецкий в своём рассказе, и отдал его ему, сопровождая словами:
– Я вас прекрасно понимаю и сочувствую. Верните карточный долг и верните своё благородное имя. Чек прошу обналичить в Петербургском Международном банке, филиал тут недалеко есть. Извозчики знают. Скажите, они вас доставят.
Тельнецкий, подчиняясь Ломову, взял чек, но потерял дар речи. Он не мог поверить, что так просто человек, который видит его второй раз в жизни, спокойно выписывает чек на сумму, состоящую из шести цифр до запятой. Тельнецкий держал чек двумя руками, ошеломлённо смотрел на написанную сумму.
Паузу прервал сам Ломов:
– Понимаю вашу реакцию, очень понимаю.
Немного приходя в себя, Тельнецкий с трудом выговорил:
– Но я теперь буду должен вам.
– Будете. Но карточный долг – это святое. Обещайте мне, что больше никогда карты в руки не возьмёте.
– Обещаю вам… Обещаю. Никогда…
– Славно… – Ломов задумался на секунду и продолжил: – И ещё из вашего рассказа я понял, что вы проигрались, пребывая в состоянии алкогольного опьянения. Прошу вас также мне пообещать более не злоупотреблять алкоголем.
– Обещаю вам. Я сдержу слово, господин Ломов, – Тельнецкий не знал, как обращаться к Ломову и закончил обращение замешкавшись, чем
