и плохая – да и к черту все. Будем веселиться, пока молоды!
Вид у нее был решительный и хмурый. Она куталась в зеленый плед и была в эту минуту похожа на маленькую королеву в изгнании.
– Я хоть и не цыганка, но тебе все же знаю, что все твои затеи будут нелепость дикая. То какая-нибудь африканка из Конго, то китаянка из Австралии. И все они будут издалека – совсем не твои люди. Такие, чтобы даже помыслить было невозможно. И главное. Пора бы отпустить прошлое – их уже не вернешь. Смирись, а то жизнь так и пройдет. Да и не юноша ведь уже в самом деле!
– Не женщина, а сундук сокровищ, – отозвался Постников.– Да, и главное: умный улей твой мне приглянулся. В нем чувствуется толк!
– Примолкни, – обронила Анна. – Издевается еще…
В стену противоположного дома уперся луч света, поехал вбок, и в глаза им ударили фары ближнего света, завернувшие к ним во двор. Постников сел в машину, расстались без слов. С музыкой на этот раз случилась беда – водительской душе по сердцу оказалась «Радио дача». Но Постникову было совсем не до того. В сосудах прохаживался утешительный хмель, и он покачивался на заднем сиденье, о чем-то крепко задумавшись, и даже самая отвратительная русская поп-музыка могла резать свои аккорды над его ухом беспрекословно. А когда автомобиль привез седока в капсульный хостел на Вторчермете, Постников поскорее нырнул в постель.
Вскоре он увидел перед собою заснеженный бок незнакомой горы и странный большой дом, полный серьезных, молчаливых детей.
5 глава
Постников спал в штольне капсульного хостела и видел странный, подробный в мелочах сон. Выходило, что будто бы вернулся он заново в университет и заселяется в студенческое общежитие – точнее, в какие-то деревянные палаты, в длинные дома посреди незнакомой горной местности. Первокурсниц определили в солнечную половину, а северная, более темная часть, была назначена мужской. Постникову захотелось разглядеть лица его университетских приятелей. Однако виделись только новые и незнакомые ему люди – совсем не те, с кем он учился прежде. Затем появились во сне молчаливые, странные дети. И никто из них не смеялся простодушным шуткам Постникова – а он имел обыкновение говорить шутливые вещи малышам. И одеты были они непривычно, и вели себя не по-детски: говорили со старшими рассудительно, как с равными, но при его приближении почему-то всегда замолкали.
Выйдя из странного здания наружу и ступив с низкого крыльца на крепко утоптанный снег, он увидел, что вокруг раскинулось не что иное как альпийская Швейцария – зеленые сосны и сахарный наст на скальных верхушках, и все поголовно катаются с горы. Постников двинулся дальше и попытался найти санки или хотя бы кусок фанеры, чтобы тоже скатиться вниз. И тут его осенило. Здесь, в этих университетских кампусах, взрослые таинственным образом переучиваются обратно в детей. И для этой цели предназначено все, что он здесь видит – в том числе величественный и морозный горный вид.
Проснувшись на следующее утро, Постников вернулся домой. Время побрело прежней дорогой, как будто ничего и не было. Ночи листались одна
