синие слезы у проститута.
– Тебя не тронули в мое отсутствие? – я вытерла знак невинности в лица парня.
– Нет. Я же твой. Я же сказал. И лучше пусть будешь ты, а не кто-то еще, – он улыбался. – Ты самая добрая на свете.
После этого я по-другому взглянула на свою мать. Она была не настолько цинична, как казалось мне. А покидая стены с плакатами, я чувствовала тоску. Возможно, повлиял на мое настроение и Анатолий. Еще он придал сил. После дюжины наших ночей я уже ощущала себя в университете спокойнее и увереннее. Конечно, свой перевод в другую комнату я обозначила у коменданта на всякий случай. С Леной и Наташей мы проводили все больше времени, приняв еще в компанию и моего соседа по парте. Гоша был блистателен даже, когда злобно шутил или матерился. Хотя остальные однокурсники называли его Кузнечиком. Георгий всегда отшучивался, что получил свое прозвище за то, что больно бьет левой ногой. Он занимался спортом. Этим и можно было объяснить его упрямство, начальство, настойчивость.
– Пошли вместе, – забрал Гоша у меня на ходу сумку.
– Я хотела сама посмотреть кино.
– Я тоже. Зачем делать по отдельности то, что можно сделать вдвоем?
– Это будет похоже на свидание, – напомнила я товарищу одну важную тонкость.
В нашем странном мире свидание – это целое событие. Мужчина и женщина общаются, узнают друг друга, а значит готовятся к серьезным отношениям.
– Да нет. Не свидание. Совсем не похоже.
– Ты несешь мою сумку.
– Ну, я рыцарь. Я помогаю тебе.
– Я сразу говорю на всякий случай, – остановилась я у ограды университета. – Это не свидание. За руку меня не бери. Билет себе я сама куплю. Мне уже хватит студенческих историй!
– Да я слышал про этого… поэта с сумасшедшей сестрой. У меня нет сестер. И я ни о чем таком не думаю, – Гоша взмахнул от возмущения моей сумкой.
Она была не закрыта, поэтому содержимое высыпалось на дорожку. Пришлось вместе собирать вещи.
– Полина, – я подняла голову на зов и поняла, что над нами стоит Глеб.
– О, привет, Бальмонт, – ехидно отозвался Георгий. – Только тебя вспоминали.
– Нам нужно поговорить, – парень был очень бледен, я встала с корточек.
– Нам некогда, Есенин, мы в кино идем, – заявил мой спутник.
– Да, мы торопимся, – я старалась не подавать вид, что волнуюсь.
–Поля…
–А может, ты – композитор? – Гоша встал между мной и Глебом.
–С чего бы?
–Ты глухой, как Бетховен. Она не хочет с тобой говорить.
Зеленые глаза взволнованно смотрели на меня.
–Может, как-нибудь потом, – я была уже не уверена в своем нежелании говорить с парнем.
– Бывай, Сологуб, – Георгий взял меня за руку и повел прочь.
Я снова была сама не своя. И не слышала шуток друга, не запомнила сюжет фильма. Я думала,
