награждения. И вот… Родители в годы «ежовщины» жили в коммуналке на Красной Пресне. Однажды в два часа ночи раздался звонок в дверь. В комнату ввалились два сотрудника НКВД, попросили отца одеться и следовать за ними.
«Коленька! – голосила мать. – Что ты натворил, Коленька?»
Но Коленьку уже посадили в черную машину.
После отец рассказал нам: в себя он пришел только когда оказался в просторной комнате, где за столом сидели Лаврентий Берия[34], Сталин и кто-то еще. Увидев моего отца, Иосиф Виссарионович торжественно провозгласил: «А вот и виновник торжества!» – и протянул Крючкову бокал, до краев наполненный красным вином. Первые секунды отец не решался взять бокал – так у него дрожали руки.
– Извините, товарищ Сталин.
– Ничего. Мы вас понимаем.
В 1939 году на собственной шкуре испытал Николай Иванович Ежов этот страх, осознал, как чувствовали себя те, кого будили и увозили по ночам его подчиненные.
В обвинительном заключении было сказано, что Ежов:
«…готовил государственный переворот, воспитывая вместе со своими единомышленниками террористические кадры и планируя задействовать их при необходимости».
Также, исходя из обвинения, Николай Иванович «истреблял преданных партии людей, ослабляя военную мощь страны».
Было извлечено и представлено на всеобщее обозрение и исподнее Николая Ивановича. Выяснилось, что нарком Ежов занимался мужеложством. Среди избранников Николая Ивановича значились театральный деятель Яков Иосифович Боярский-Шимшелевич[35], видный политический деятель Филипп Исаевич Голощекин[36], секретарь парткомиссии Владимир Константинович Константинов[37] и охранник Дементьев. Все, за исключением Дементьева, говоря прикровенным слогом Мишеля Нострадамуса, были «преданы искрам». Дементьев же был передан в психиатрическую лечебницу с целью принудительного лечения.
До сих пор сохранилась записка, адресованная Николаем Ежовым Сталину:
«Товарищ Сталин! Очень прошу Вас поговорить со мной минуту. Дайте мне эту возможность».
Была ли удовлетворена просьба Николая Ивановича – вопрос к историкам.
3 февраля 1940 года Военной комиссией Верховного суда СССР Ежов был приговорен «к исключительной мере наказания – расстрелу».
Много лет спустя, в 1998 году, при пересмотре дела Ежову Николаю Ивановичу было отказано в реабилитации. Одной из причин стало то, что:
«Николай Иванович Ежов организовал ряд убийств неугодных ему лиц, – сказано в Определении № 7н – 071/98. Военной коллегии Верховного суда РФ. – В том числе своей жены Ежовой Евгении Соломоновны, которая могла разоблачить его деятельность».
Когда они познакомились, Евгении Соломоновне было 25 лет. Она работала в газете «Гудок», «Крестьянской газете» редактором. И, как поговаривали друзья семьи, отношениями со своим мужем не ограничивалась,
Берия Лаврентий Павлович – советский государственный и партийный деятель, генеральный комиссар государственной безопасности, Маршал Советского Союза, Герой Социалистического Труда, лишенный этих званий в 1953 году.
Яков Иосифович Боярский-Шимшелевич – советский профсоюзный и театрально-общественный деятель. В 1929–1936 годах был председателем центрального комитета профсоюза работников искусства, в 1937–1939 годах – директором Московского Художественного академического театра.
Филипп Исаевич Голощекин – российский революционер, политик.
Владимир Константинович Константинов – ответственный секретарь парткомиссии при Политуправлении РККА, начальник военторга Ленинградского военного округа, дивизионный комиссар. Сподвижник Н. И. Ежова.
