чем до моего ухода. Очень надеюсь, что когда вернусь, львица не попадется мне на пути. Для ее же блага. В таком состоянии я вполне способен наделать о-о-очень больших глупостей.
Я сильнее сжимаю руль и трогаюсь, когда загорается зеленый. Левая рука все еще сильно болит, но я предпочитаю сосредоточиться на этой боли, чем на морали Солис. Она продолжала что-то там вещать, но я совсем ее не слушал: ее слова в одно ухо мне влетали, а из другого так же легко вылетали, будто ветер сдувал их в моей голове. Эффект от ее слов ровно такой же, как и от той первой сигареты – я многозначительно вздыхаю и гляжу вдаль.
– Тиг, ты же меня совсем не слушаешь! – ворчит она. – Ответь на мой вопрос: почему ты ушел?
Блин, я вот теперь вообще не представляю, получится ли у меня и дальше держать себя в руках? Старался не обращать внимания на ее слова и сосредоточится на дороге. Если я смогу сейчас полностью абстрагироваться, то ничего больше не услышу.
– Ты так и будешь молчать сейчас? Ответь мне, Тиг! – настаивает она.
Меня аж передернуло. Вот дерьмо, я все-таки ее слышу, что мне делать?
– Тиг!!!
– Да блин! Из-за девчонки! А теперь прекращай базарить или за последствия я не отвечаю! – со злостью ору я.
По мосту, ведущему в Статен-Айленд, мы едем в полной тишине. Солис поворачивается ко мне и очень странно на меня смотрит.
– Девушка? Какая девушка? Та, о которой говорил Бен?
Я ничего не отвечаю. Ничто на свете не заставит меня рассказать о ней. Львица и так занимает слишком много места в моих мыслях, хотя ее даже не было рядом этим вечером. Да и речи даже быть не может, чтобы Солис рассуждала о ней.
Мы в полной тишине проехали несколько метров, как вдруг я услышал тихий смешок.
Я посмотрел на Солис. Она сидела, зажав одной рукой нос, а другой придерживала свое огромный живот.
– Почему ты смеешься? – спрашиваю я.
Она что, издевается надо мной? Все ее попытки сдержать смех не увенчались успехом, и она разразилась хохотом прямо перед моим носом.
– О, мой Бог, Тиг, ты меня насмешил… да никогда бы не подумала, – продолжает она, смеясь.
– Да блин, о чем ты говоришь?
Ну все, я начинаю терять терпение. Почему она так смеется?
– А она красивая… Елена, – заканчивает она.
Успокоенный остроумием Солис, я заткнулся. Что правда, то правда, Елена хороша. Особенно, когда закроет свой рот.
Мысль о том, что я смогу высказать всю мою ненависть к ней, даже вдохновила меня на ответ:
– Не-а, она мерзкая дура и если я и ушел оттуда, то просто ради того, чтобы не размазать ее о стену, ясно? Эта стерва только и делает, что пытается до меня докопаться, и уверяю тебя, однажды у нее это получится, а я не выдержу и сорвусь. Вот тогда мы с тобой точно долгое время будем общаться только в комнате для свиданий.
Солис внезапно прекращает смеяться.
– Тиг,
