Саверио за последние несколько веков пришла в негодность: провода, тянувшиеся от ветряных мельниц до города, перегрызали паразиты, а саверийцы не способны были производить те же материалы, что и их предки, поэтому Алесса даже не потрудилась рассказать кому-нибудь о том, что лампочки по периметру часовни перегорели, потухнув одна за другой. Казалось вполне уместным, что помещение погрузилось во мрак именно во время ее избрания.
Ониксовый скарабео, примостившийся в верхнем углу часовни, вперился в нее своими рубиновыми глазами, а рядом с ним проглядывался силуэт чудовищного гиотте, что притаился в ветвях скелетообразного дерева. Художник, рукотворный труд которого сотворил эту миниатюру, либо обладал странным представлением о мотивирующем на подвиги искусстве, либо жестоким чувством юмора.
Алесса с трудом приняла сидячее положение, и под ее локтями захрустели высохшие листья букета, оставленного на алтаре. Дань уважения не принесла ей никакой пользы.
– Если хотела намекнуть, что тебе нравятся другие цветы, есть способы куда проще. – Оторвав иссохший бутон от скрутившегося стебля, она растерла лепестки меж пальцев. Цветок не заслуживал подобного наказания, но разве заслуги когда-нибудь кого-нибудь оберегали?
Если бы она умерла, ее место заняла бы другая расцветшая Финестра. Ну, или жители Саверио, проснувшись поутру, обнаружили бы, что стали беззащитны. Ее семья лишилась бы дочери и последней надежды на выживание одновременно.
Под ее босыми ногами виднелось три оставшихся священных острова.
Четвертый на изображении не запечатлели. Затерянный остров стерли с карт, бросили – он канул в забытье после поражения во время первого Диворандо.
И выживет ли Саверио при следующем, зависело только от Алессы.
Она поднялась на ноги, поморщившись от боли, и крадучись обогнула статую, чтобы подойти ближе к оконному стеклу, врезанному в стену. Алесса должна была встретиться с врагами лицом к лицу, но по крайней мере один из участников стремительно растущего списка был мертв.
Оболочка скарабео, сморщенная и покрытая многовековым слоем пыли, образовавшимся из-за недостатка в гробнице проветривания, глядела на нее невидящими глазами. У насекомого, которое походило на гигантскую, кошмарно искаженную версию атласного жука, из головы торчало три искривленных рога, а блестящий панцирь, при первом осмотре казавшийся полуночно-черным, на самом деле переливался всеми цветами радуги, как растекающееся по луже маслянистое пятно. Высушенный экземпляр, трофей, принесенный после первого Диворандо и представляющий собой свидетельство выживания Саверио, насмехался над ней.
Девушка и чудовище, друг напротив друга. Девушка и убийца. Мертвое чудовище. Или, пожалуй, девушка и есть тот самый монстр, кого ждет свидание со смертью.
Она прижала пальцы к окну и, поджав их, ногтями провела по стеклянной поверхности.
Тысячи этих… существ… надвигаются. Идут за ней. За Саверио.
В
