style="font-size:15px;"> Когда Алесса впервые предстала перед Советом, ряд морщинистых мудрецов заставил ее поверить, что все легко и просто, как дважды два.
1. Выбрать Фонте.
2. Не убить его.
3. Приумножить его магию и спасти всех и вся на Саверио – ну, или погибнуть первой.
Ее взгляд скользнул к сверкающему гробу.
Допустим, не первой.
Даже сейчас некоторые продолжали уверять, будто смерть – это хорошее предзнаменование. Чудовищно печальное, само собой, но обнадеживающее. Финестра оказалась настолько могущественна, что случайно убила первого Фонте? Значит, превосходная защита в осаде обеспечена. Убила второго? Что ж, от несчастного случая никто не застрахован. Кроме того, она была юна, а умение управлять даром приходит не сразу. Разумеется, в следующий раз она проявит осторожность. Однако после третьих похорон сила Алессы больше не казалась обещанием победы, а время поджимало.
Служба закончилась словами:
– Per nozze e lutto, si lascia tutto, però chi vive sperando, muore cantando. – «В свадьбе и трауре один отпускает, а живущий с надеждой умирает с песней на устах». Вероятно, она не слышала ничего печальнее. Хьюго точно не покинул мир на середине ноты.
Процессия двинулась между рядами, приглашенные тянулись к глянцевой поверхности гроба и проводили по ней рукой.
Алесса не стала этого делать. Дух или призрак Хьюго – или в какой форме он блуждал по земле – предпочел бы, чтобы она держалась как можно дальше от него.
Когда усопшего проносили под резной каменной аркой, выкованной в виде богов, собравшиеся бормотали: «Покойся в компании героев». Его унесли.
Возможно, называть Хьюго «героем» было слегка неоправданно, ведь он только и сделал, что умер, но она не имела права голоса в этом.
Люди поднялись со своих мест, медленно поправляя накидки и юбки и смахивая с одежд невидимые пылинки.
Адрик локтем ткнул Алессу в ребра, и она отшатнулась, – ее сердце заколотилось от редкого ощущения физического контакта.
Ох. Все тянули время. А она не уловила намек.
Изобразив за спиной неприличный жест, она встала и направилась к алтарю Богини в передней части храма. Пока она притворялась молящейся, каждый желающий мог унести ноги.
Какая послушная Финестра. Такая благочестивая. Такая покорная.
Скрывшись от любопытных взглядов в алькове, Алесса присела у каменного алтаря и прижалась щекой к прохладному мраморному плечу Богини. В груди щемило от чувства одиночества, от пустоты, образовавшейся в сердце.
Семья забыта.
Друзей нет.
Ей даже места не найдется в крепости, высеченной в основании острова. Потому что, когда явятся Пожирающие, народ – люди с семьями и друзьями – будет обниматься во тьме и благодарить богов за то, что они не на ее месте.
Неф опустел, и Алесса в одиночестве поднялась по широкой лестнице
