style="font-size:15px;"> Могучий и Похотливый сделал еще шаг ко мне, и каблук диктаторской домашней туфли с размаху опустился на начиненный микросхемами приборчик.
“Крак!” – сказали мои надежды на пятьдесят тысяч галактов, а Карим даже не запнулся. Пер, как танк по пересеченной местности.
Каюсь, в этот момент мне захотелось убивать. Просто неимоверно, до зуда в пальцах. И позиция была такая удобная. Диктатор как раз рывком преодолел разделявшие нас метры, чтобы устроить свои лапищи ровно на талии.
– Отойдите!
Я знала минимум три способа вывернуться из этой позиции и взять его на болевой. И примерно представляла фигуру в которую меня скрутят "драконы" по первому же писку Величайшего и Непогрешимого. А то и без писка, мало ли какие у него средства коммуникации с охраной. Тиран ведь должен быть параноиком?
И вообще: когда я последний раз била мужчину вне тренировочного зала меня едва не отчислили из универа. И может еще отчислят.
Мысли, что из гарема вообще не выбраться я даже не допускала. В голове навязчиво вертелась древняя сказочка, про доисторическую выпечку полную глютена и быстрых углеводов, которая сбежала не только от изготовителя, но и от целой серии потребителей. Я от родичей ушла, и от Министерства Воспитания ушла. И от тебя, Властный и Любвеобильный, уйду.
Но для начала надо отбиться. А тиран уже ощупывал балахон на предмет застежки. Благословенна будь технологичная ткань с зарастающим швом.
Представитель самовлюбленной планетарной тирании недовольно сопел, оглаживая меня через одежду. Сейчас ведь рвать начнет и того и гляди преуспеет, кто его знает, может тут не только у охраны мода на мышечные усилители и прочие имплантаты.
Думай, Ева, думай.
Это товарищ не привык ни в чем себе отказывать и конкретно сейчас он собирается не отказывать себе во мне.
Я решилась, выдохнула и кинулась на грудь тирану всея Савона.
Применять психологические практики, которые штудировала за время полета и сидения в посольстве.
* * *
– И тогда любимый дядя Сэдрик, – (в черной дыре я видела этого козла похотливого), – сказал бабушке Марне, той что двоюродная по материнской линии, это та у которой бернский кранкодав, помните, я рассказывала…
Язык уже немного заплетался: шутка ли полтора часа тараторить историю свой родни с перерывами на плач и морализаторские баечки, которыми меня якобы пичкали.
Первые полчаса еще приходилось попутно ускользать от домогательств, но потом Непогрешимый и Светозарный откровенно притомился и подрастерял желание вытрясти меня из платья.
Теперь он сидел на кровати и внимательно слушал, а я заискивающе заглядывала ему в глаза и продолжала:
– Так вот он (дядя, а не пес) отлучит меня от семьи, если я запятнаю честь. Честь – самое важное для девушки. Порушишь ее и все: станешь грязной шлюхой навсегда, уже не отмыться. Потому что приличной девушке невместно предаваться
