блюда почти на все званые ужины. Герман решил это исправить. Герман стучал в дверь, и ему было неудобно, но он должен был. Хозяйка открыла дверь. Они с Германом поздоровались. Он глубоко вздохнул и сообщил ей, что то рагу из баранины, которое она подавала на стол несколько вечеров тому назад просто ужасно. По его словам, она тиранит труп бедного животного своим соусом, который мало того что кислятина с солью, так еще и жутко дорогой. Та была удивлена и в слезах от обиды пробормотала, что поняла, почему ее муж это не ест. После этого она захлопнула дверь, не проронив ни слова. Герман чувствовал себя не очень-то ловко, но зато одной правдой стало побольше, и какая-то «гора» у него с плеч упала.
Герман потом отправился к местному извозчику. Он был старым человеком, который возил сено по городу и прочие мелочи. Слегка не нравилось в его поведении окружающим сразу несколько вещей: его слишком красивые колеса, которыми он щеголял по даже грязному городу без проблем особых и вызывал зависть; засовывал он зеркало в сено, веревками привязанное сбоку телеги, да так, что пускал всем пешеходам солнечного зайчика; ездил он даже в дождь и оставлял на влажной земле следы, которые под действием солнца потом превращались в колдобины; неудачный крепеж его ведерка со смазкой для колес заставлял все содержимое выплеснуться наружу, а вляпаться в солидол, скажем, например, новыми ботинками – не самое лучшее. Жителей городка это все уже достало, но никто не мог с ним заговорить из-за его возраста. Герман решил это исправить. Возраст возрастом, а все-таки людям надо указывать на их ошибки. Ведь даже Герман иногда махал ему в одобрительном тоне. Он говорил извозчику, что все хорошо, когда сам стоял в том же солидоле, а извозчик пускал ему солнечного зайчика в глаза. Он нашел извозчика на поляне возле забора, за которым было поле. Он окликнул старика. Герман чувствовал себя неловко и боязливо, но надо. Герман рассказал извозчику все. Он думал, что тот его не поймет и пошлет куда подальше. Но улыбчивый старик потрепал того по голове и пообещал все исправить. Он отнесся к словам Германа не как к критике, а как к нужному совету. Человек все-таки понимает другого. Герман был рад такому повороту событий и пошел дальше со спокойной совестью.
Герман потом отправился к тем, с кем ему предстоял самый страшный разговор. Дровосеки, которые сидели на пнях и обедали, издалека помахали Герману. Они были не сильно-то обижены естественной силою, а потому разговаривать с ними было страшнее. Но Герман хотел, чтобы звание «самого честного» оставалось у него. Когда те спросили Германа: «Зачем и почему ты здесь?» – он в ответ рассказал им такую историю. Он вспомнил тот случай, когда эти дровосеки, вернувшись после обеда, потеряли топоры. Они не могли понять ничего, хотя помнили, что оставляли их рядом с пнями. Потом Герман помог им найти их топоры в глуши леса, недалеко от полянки с пнями. Те были рады своему «спасителю» и боготворили его тогда. «Ну и что?» – спросили дровосеки. Герман поморщился лицом сильно и сказал, что тогда он не находил топоры, он вместе с друзьями нашел их на опушке и решил взять поиграть,
