людоедов, но знали так, в общем. А вот когда пошли вперёд, когда стали освобождать наши села и города, когда увидели виселицы, виселицы, сплошные захоронения, когда услышали о том, какой ад творился здесь под немцами, ожесточились и сердца взывали к мщению.
Наступательный порыв будет высок – в этом Сталин не сомневался, но он понимал, что таких людей, подлинных героев войны, надо беречь как зеницу ока.
Привлекало в плане то, что, во-первых, успех на Харьковском направлении принудит немцев отставить планы удара на Москву, во-вторых, конечно, нельзя было сбрасывать со счёта политическое значение освобождения города, который долгое время был столицей Советской Украины.
Вот такие данные об обстановке, вот такие политические мотивы были в основе принятия решения.
Сталин снова остановился перед картой. Ох уж этот аппендицит… по всем канонам военного искусства он взывает к тому, чтобы подрезать его, чтобы окружить находящиеся в нём части и соединения. Сейчас их там немного, но, готовя наступление, Тимошенко введёт в этот аппендицит ударную группировку, а это уже приличная сила.
– Так вы уверены за свои фланги, товарищ Тимошенко? – снова спросил Сталин, остановившись перед маршалом и пристально посмотрев в глаза.
Тимошенко снова вспомнил доклад генерала Москаленко, но вспомнил и уверенную физиономию Хрущёва, его убедительные доводы, его прогнозы и обещания. Да уж… Харьков надо брать, ох как надо… Война не для него. Вот уж с поста наркома слетел, а потому и от командования Западным фронтом отстранён. Спасало то, что Верховный продолжал верить ему. Даже после провала на Юге верил.
– Так точно, товарищ Сталин, уверен. У нас достаточно сил и хорошо укреплена оборона. Да и нечем немцам подрезать выступ. К тому же после захвата Харькова они поспешат отходить, ведь последующая наша задача выйти на рубеж Днепра…
– Ну что же, давайте вашу карту, товарищ Тимошенко. Но ещё раз напоминаю. Разведка, тщательная разведка. Старайтесь вскрыть замыслы действий немцев.
После детальных обсуждения плана наступления на Харьков была назначена дата начала операции – 12 мая 1942 года.
Решение принято. Замысел утверждён. А после того как всё сделано, какие могут быть размышления? Решения надо выполнять. Разве что резкое изменение обстановки может заставить вернуться к замыслу.
И вернуться пришлось, но вернуться слишком поздно.
Сообщение о том, что на весну лето готовится новое предательство, заставило насторожиться, хотя и было оно не конкретно. Не указывалось где. Но ведь и такие донесения нельзя отметать, тем более если приходят они от серьёзного агента…
Но как же удалось получить такие данные Насте и почему она сочла их настолько серьёзными, что при первой возможности передала в центр?
Какой же сюрприз готовили немцы?
Весной 1942 года стрелка весов, казалось, замерла
