газете заявил, что осознает свою ответственность и спать не может, пока бедные дольщики не въедут в свои квартиры.
– Да ладно! – не поверила Даша. – Хотя, Лен, знаешь, но должен же он был когда-то измениться. Жаль только, что должны были произойти такие события.
– Да уж, – Лена хотя и не любила Звенигородцева, но смерти его отца сочувствовала. – Ну а насчет его личной жизни, Макс женился во второй раз, и у него родилась дочь полгода назад.
– Здорово, я рада за него, – проговорила Даша. – Думаю, из него, наконец, получился нормальный отец и муж.
– Ну это вряд ли, – протянула Лена, внимательно всматриваясь в Дашино лицо, та не выглядела расстроенной, неужели, наконец, излечилась от своей детской влюбленности в Максима.
А Даша не видела ничего перед собой – Макс опять женат, у него есть ребенок, он потерял отца и возглавил компанию, и все это без нее… а ведь когда-то они мечтали, что все будут делать вместе, или она одна мечтала об этом?..
***
Утро редко бывает добрым – это Максим уяснил давно, вот и сегодня начало нового дня не предвещало ничего сколько-нибудь хорошего. Яркие солнечные лучи пробивались через неплотно задвинутые шторы, раздражая его бедную голову, все тело болело – он опять уснул на узком и коротком диване в своем кабинете. В воздухе висел тяжелый запах виски и сигарет, где-то в глубине большой квартиры работал телевизор и плакал ребенок. Все как всегда – субботнее утро семейного человека. Максим устало поплелся в ванную.
Он уже стоял под ледяными струями живительного душа, постепенно обретая человеческий облик, и вдруг вспомнил вчерашний разговор с Вовкой и слова о том, что Даша вернулась. Усталость, недовольство и, чего уж греха таить, похмелье, исчезли в один момент. Даша вернулась! – интересно, какая она теперь?
Максим брился и напевал что-то себе под нос, в безрадостном прежде дне вырисовывались все более и более приятные перспективы. Гораздо проще жить, зная, что Даша где-то рядом, ездит по тем же улицам, ходит в те же места.
– Максим, идем завтракать! – позвала его жена, он даже не называл ее уже по имени – только безлично «жена».
– Иду, – проворчал он.
Жена, Ира, сегодня была что-то уж слишком тихой, но раздражала его, несмотря ни на что: ну неужели сложно взглянуть, наконец, на себя в зеркало и понять, что просто неприлично напяливать на свои растолстевшие формы старые вещи – он разве мало дает ей денег? И что за вульгарщина пить кофе со сгущенкой? – Даша предпочитала двойное эспрессо или капучино без сахара. И неужели трудно выключать свет в коридоре? – она же знает, как его это бесит.
Максим поднял глаза на Ирину, которая, уютно расположившись на диванчике у окна, с ленивой довольной улыбкой пила утренний кофе, и понял одну вещь – он должен с ней развестись!
***
Даша блаженно потянулась на своей широкой кровати, шелковые простыни были, конечно, капризом, но они так нежно хранили тепло ее тела. Вчера был отличный
