рассказывал про учёбу, про работу над курсовой, смаковал подготовку к зачёту. Один раз попалось письмо, в котором Ринон извиняется, что иногда засиживается допоздна и ложится после полуночи.
Чем дальше я читаю, тем отчётливее прорисовывается образ книжного червя и маменькиного сыночка по совместительству.
Люди разные, я вполне допускаю, что Ринон зубрил с утра до ночи, но не верю. Демоны, я готова поспорить на свой шанс получить диплом, что Ринон вполне сознательно вводил мать в заблуждение, руководствуясь принципом «меньше знает – крепче спит», потому что из рассказов мадам Олвис у меня о Риноне сложилось совсем иное впечатление – компанейский весельчак. Да, умный, хваткий, в учёбе успешен, но ни разу не заучка, живущий книгами и только книгами. Натуру по щелчку пальцев не переделать. Так с чего Ринону меняться? А ведь мадам хвасталась, что сын резко повзрослел, стал серьёзным. Подозреваю, что он… не лгал, просто о многом умалчивал. Тем более, если читать внимательно, смутные детали проскальзывают.
Упоминаются имена нескольких приятелей, чаще всего мелькает Конрад Айт, с которым Ринон на выходных выбирался в город.
К именам я ещё вернусь, а пока читаю дальше. О конфликтах ни слова.
Мда, честно говоря, я ожидала большего – намёков, зацепок. А пока кроме имён, ничего полезного. Чёрный чай давно кончился, за окном густая темнота, я читаю в свете настольной лампы. И меня уже клонит в сон. А мне ведь второй раз читать – с карандашом. Сейчас я пометок почти не делаю.
Писем много…
«Мама, она прекрасна, как богиня».
Что?!
Я всё-таки заснула? Я встряхиваюсь, перечитываю последнюю строку. Нет, не сон. Но строка настолько выбивается из общего тона писем, что кажется чужеродной. Интуиция ударяет по нервам.
Выводы делать рано, а вот разбираться надо.
До сих пор девочек Ринон не упоминал, лишь мельком и в связи с учёбой. А по оговоркам «На выходных съездили в город, я докупил тетрадей. Вернулись поздно», можно судить, что парни весело проводили время, и отнюдь не в магазине канцелярских принадлежностей.
Влюбился? Хм…
Девушку Ринон описывал живым воплощением всех возможных достоинств. И невозможных тоже. Как они сошлись в одном человеке чудо чудное. Дженна милая, добрая, умная, решительная, отзывчивая, добродетельная, справедливая, милосердная, красивая. Ринон перечислял, не заботясь о хоть каком-то пояснении. Ни единого примера, как девушка показала себя в реальной жизни. Зато восхваление затягивалось на абзацы. Я быстро поняла, что прекраснее неведомой Дженны в мире девушек нет.
Я возвращаюсь к началу письма. Допустим, парень и правда влюбился, кровь бурлит, голова, наоборот, не варит совершенно. Достоинства, которым святая позавидует, Ринон мог банально придумать. Ему кажется, что девушка идеальна. Влюблённость делает людей слепыми, это нормально. Хотя… не хотела бы я так влюбиться. Надеюсь, даже в самом удушающем розовом мареве свихнувшихся чувств я сохраню здравомыслие.
Ринон
