их в сторону.
Не здесь, не сейчас.
Звучит нежная музыка, и люди вокруг меня опускают взгляд в пол, складывая руки в молитвенном жесте. Я знаю этот жест, хотя не использовала его с самого детства. Это древняя форма молитвы, которая сейчас уже почти не используется. Если я правильно помню, она представляет собой своего рода связь с древними богами и с силами природы, дарованными нам. Среди прочего, его до сих пор используют на похоронах, отчего все действо кажется довольно жутким.
И тем не менее я тоже складываю свои руки и смотрю вниз, на подол своей юбки. Возможно, я и не придаю этому особенного значения, но и проявлять неуважение не намерена.
Минует несколько секунд, и на задней стене зала появляется большая проекция. Понятия не имею, используется ли при этом какая-то чисто земная техника или кто-то воспользовался своей магией. На снимке изображен мужчина, старик, наверное, намного старше моего деда. Ниже – неизвестное мне имя. Следующей появляется изображение женщины: она намного моложе. Я бы дала ей где-то около тридцати, и мне бы хотелось знать, как она умерла. Члены семьи, наделенные магией, болеют гораздо реже, чем обычные люди, поэтому мы в основном умираем только от старости, несчастных случаев и… и убийств.
Третья картинка поражает меня так сильно, что я с шипением выдыхаю. Сандер.
Он одет в костюм и так откровенно смеется в камеру, что у меня сжимается сердце. Не скажу, что любила Сандера больше всех на этой планете, и все же он был моим двоюродным братом, частью моей семьи. Мы выросли вместе, и когда я закрываю глаза, то все еще слышу смех, который так подходит к этой фотографии.
И его убили. Теперь я уверена в этом, хотя и не знаю, кто и почему. Мама может отрицать это, пытаясь убедить себя, что это и в самом деле был аллергический шок. Но я в это не верю.
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, прижимаю руку к животу. И вдруг начинаю по-настоящему бояться, что сейчас могу поддаться панической атаке. Мои нервы напряжены сильнее, чем я думала.
– Благодарю вас, – говорит Остара, вырывая меня из оцепенения. Я поднимаю глаза и встречаю взгляд деда. Его серые глаза так пронзительно сверлят мои, что какое-то мгновение я едва смею пошевелиться. А потом понимаю, к чему он клонит.
Мой выход.
Сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я преодолеваю последние несколько метров и в нерешительности останавливаюсь на краю танцпола.
Улыбка расползается по лицу Остары: на миг он выглядит точь-в-точь как маленький ребенок в канун Рождества.
– И сейчас я особенно рад представить вам Стражей Зимы и Весны этого года. Блум Калино и Милан Остара, прошу вас, окажите нам честь и откройте этот замечательный Весенний бал первым танцем.
Легкая паника поднимается во мне, когда я оглядываюсь по сторонам, высматривая своего партнера по танцу. Я думала, что нас представят друг другу или попросят пройти вперед, но нас, похоже, просто сталкивают друг с другом
