Ингландов[32], но оно обросло множеством хозяйственных построек. Тут имелись конюшни, над которыми Бродли жил со своим внуком Беном, работавшим конюхом. Рядом высились пять подсобных помещений и пост для сбора платы за пересечение моста. Ансамбль дополняли товарный склад и ткацкий цех, а старую котельную на западном берегу использовали в качестве дровяного склада.
Дети кидали кусочки хлеба в пруд за зданием фабрики, и вскоре вместо трех-четырех уточек у берега образовалась неистово гомонящая стая. Я стояла поодаль, развернув коляску к воде. Чарли глядел на птиц и радостно хлопал в ладошки.
– Скоро эти утки так растолстеют, что не смогут взлететь, – послышалось за моей спиной.
Я обернулась и, увидев, что по тропинке приближается мистер Ингланд, поправила накидку.
– Добрый день, сэр. Смею надеяться, вы не против, что я привела сюда детей?
– Конечно, нет. Жаль только, у меня с собой нет хлеба.
Он пощекотал Чарли под подбородком, и малыш запищал от восторга.
– Папа, можно мы сходим в машинный зал? – спросил подбежавший Саул.
– Мистер Ингланд занят, – напомнила я.
Я быстро смахнула крошку хлеба, упавшую на одеяльце Чарли, пока малыш не потянул ее в рот.
– Почему бы нет, – улыбнулся мистер Ингланд. – В конце концов, няня Мэй еще не видела фабрику.
– Сэр, не стоит ради меня беспокоиться.
– Разве вам неинтересно? – мягко спросил он.
– О, конечно, интересно! Только… безопасно ли это для детей?
Что сказала бы Сим, узнай она, что я собралась вести своих воспитанниц в фабричный цех?.. Хотя в глубине души я сгорала от любопытства.
– Какая вы молодец, что заботитесь о безопасности. Поверьте, нам ничего не грозит. Дети там уже были, правда, девочки? Им нравится смотреть на рабочих.
– Мне нравится снег, – мечтательно произнесла Милли.
– Хлопок, – поправил мистер Ингланд, предлагая дочери руку, точно взрослой леди.
Снедаемая любопытством, я покатила коляску Чарли вслед за ними, радуясь возможности убраться подальше от грязи и птичьих криков.
Мистер Ингланд провел нас через боковую дверь в узкое темное помещение, заваленное мешками, из которого мы попали в огромный цех с лестницей, соединяющей все три этажа здания. По полу перекатывался хлопок, и мальчишка возраста моего брата Арчи сметал его в кучки, но через мгновение под ногами снова образовывалось белоснежное покрывало. Много лет назад в Балсолл-Хит сгорела бумажная фабрика, и мы с братьями ловили на язык тончайшие хлопья пергамента, которые еще много дней падали с неба.
Мы миновали освещенный лампами коридор, из недр которого доносился жуткий грохот и так сильно пахло серой, что мне пришлось зажать нос. Саул протиснулся вперед, а я с коляской остановилась чуть позади.
– А вот и машинный зал! – объявил он.
– Мне
Хардкасл-хаус – особняк из грубого песчаника, входящий в список объектов культурного наследия северного Йоркшира.
