– уши отрежу!»
Призрачная рука егеря взялась за цевье, призрачный палец лег на курок, родной пристрелянный «Зауэр» прикладом лег в фантомное плечо, в глазнице загустело чужое стекловидное тело, потемнел, материализуясь, зрачок – егерь Скороходченко выглянул в мир живых через опухшие от гематом Скворцовские очи – вокруг симферопольца аурой проступила грузная, сутулая фигура Михаила Матвеевича, припавшего щекой к своему верному «Зауэру Три кольца», в прицеле сфокусировалась поясная мишень мужчины с занесенной для броска рукой…
А в ушах Даши гремел немецкий марш.
Ei warum? Ei darum!
Ei warum? Ei darum!
Ei bloss wegen dem
Schingderassa,
Bumderassasa!
Ei bloss wegen dem
Schingderassa,
Bumderassasa!
«Стреляй, старый хрыч! – завопил Гуськов. – Он щас гранату кинет…»
«Не спеши, Григорьпантелейч, я свое ружьишко знаю…»
«Получай, фашист, гранату!» – Капранов замахнулся на вывих лопатки…
Ствол «Зауэра» взял поправку к углу горизонта, два слитных пальца – живой, из мяса и костей, в папиллярной обтяжке грязной кожи, и – призрачный, дымкой окаймивший Скворцовские фаланги – плавно, поймав на мушку отблеск золотых наручных часов… нажали на курок…
Сквозь грохот марша Даша не расслышала выстрела – Сережкино плечо дернулось, толкнув ее в грудь.
По занесенной руке Капранова – горячо хлестнуло – будто саблей наотмашь…
Виктор Викторович глянул и не поверил своим глазам, – запястье родной руки под швейцарскими часами «Константин Вашерон» из красного золота с темнобордовым кожаным ремешком – было перебито, сухожилия и лучезапястные кости рассечены – из раны вбок по ветру струей хлестала кровь…
Айварум-айдарум,
айварум-айдарум
Айблёсвенден
чин-да-ра-са,
бум-да-ра-са-са!
Заревев от шока и гнева, Капранов швырнул гранату, но только ударил культей по ребру окна – кисть его надрубленная под тяжестью «лимонки» отломилась и по плечу хозяина скатилась на дно кабины… отлученные от туловища пальцы бессильно разжались… дуга УЗРГМ (универсальный запал ручных гранат модернизированный) отошла с неслышным в виброгрохоте щелчком…
Бело-синий красавец «Robinson R44» подпрыгнул в воздухе и сотрясся, стрекозиные «глаза» его заляпало изнутри ошметками тел пилота и пассажиров, затем кабина с глухим треском лопнула, разбрызнув склень стекла и лохмотья углекарбонатной обшивки.
Рокот мотора смолк, марш стих…
В мерцающем круге над вертолетом, пикирующим на скалу с беглецами, проступил восьмерящийся во вращении винт…
«Гуськов» повалил Дашу на каменную приступку.
Она видела поверх его плеча кренящийся корпус вертолета под замедленно вращающейся «свастикой» лопастей.
По скале, по сосне заколошматило.
«Гуськов» вздрогнул, напрягся и тяжко обмяк.
Миг – и вертолет исчез – осталось лишь голубое небо в кипени белых облаков.
Даша
