дым, мы надышались угарным газом, головы разболелись, перед глазами поплыли круги, мы кашляли, как туберкулезный диспансер. Я вспомнила, дедовы рассказы, что немцы тоже травили их дымом, и вновь ужаснулась тем испытаниям, через которые он прошел.
Уже стемнело, когда мы вышли на край яйлы.
Отсюда открылся вид на густейший дымовал, размазанный по небу и сливающийся с громоздящимися кучевыми облаками. Доносился вертолетный стрекот, но самих вертолетов в дыму видно не было.
Я набрала деда. Он сразу снял трубку.
– Чего не звонишь? – спросила я.
– Я откуда знаю, может, вы прячетесь, чего вас демаскировать. Докладывай!
Я набрала дымного воздуха в легкие.
– Лес подожгли. Пошли, как ты и сказал, на ветер. От погони оторвались. Пока все…
– Это вы молодцы, – в трубке послышалось поскуливание.
– Ты чего, дед?
– Плачу! – закричал он тоненьким голоском. – Я ж тут переволновался. Послал внученьку любимую в пекло, вот я старый дуралей!
Горло мое сжалось, в носу защипало.
– Да все нормально, дед. Спасибо тебе. Мы спаслись…
– За геройские подвиги объявляю вам благодарность!
Он сказал это вроде бы в шутку, а я ответила непонятной мне присказкой, какую часто слышала от него в детстве.
– Служу Советскому Союзу! – и разревелась.
Мы ревели за тысячи километров друг от друга, он – в Москве, я – на безымянной вершине затянутых дымом гор, на которые опускалась ночь.
ФЕСТИВАЛЬ МОЛНИЙ
На черной шкуре гор багровело лишайное пятно пожара. Слышалось рокотание вертолетов. Ночлег устроили на куче листьев. В сон провалились как убитые, и проспали до утра, несмотря на холод.
Встали окоченевшие. За ночь погода поменялась, неба не было видно из-за огромной белой тучи, висящей над пожарищем, но в девятом часу первые капли застучали по листьям, а затем широко и привольно зашумели по кронам. Сделалось темно, как ночью. Молнии не могли пробить дымный мрак, слышался оглушительный треск разрядов и долгий грохот катящихся по отрогам раскатов.
– Телефон зальет! – спохватилась Даша. Они сидели под «шалашом» густого кедра, дававшего хоть какое-то укрытие. Айфон она упаковала в пакет из-под бутербродов, вывернув жирной стороной наружу.
– Я совсем окоченела.
– Иди сюда, – Сергей поднял руку, открывая бок.
Она прижалась, обняла и сцепила руки за его спиной. В объятии мокрым спинам было холодно, а груди и животам тепло. Бурлящие ручьи сдвигали со склонов пласты соснового дерна.
– Представляешь, каково было партизанам в лесу? – сказал Сергей.
Даша разгребла налипшие на глаза волосы.
– Приеду домой, возложу к дедовой кровати цветы.
Во тьме проступил зигзаг молний, высветил летящую массу ливня, и через томительно долгий промежуток времени оглушительно – прямо над ухом
