тоже был карателем, он добил меня штыком, поэтому и напоролся в этой жизни на копье. Сам ведь прыгнул, я просто держал древко…
В широко распахнутых глазах Даши блеснуло отражение молнии.
– Я тебе не рассказывала, что случилось здесь, когда копье захватил мой дед. Так вот послушай!
Она рассказала историю удушения партизанки Нины.
– Это какое-то Копье Смерти, – закончила она, еще крепче прижимаясь к Сергею. – Я его боюсь.
Ливень выдыхался, шум струй стихал, мгла рассеялась, в разрывах туч показались солнечные лучи.
– Какая ты стала чистая! – сказал Сергей просветлевшей Даше.
– Ты тоже, – сказала она. – Только синяки не смыло.
– Нужно срочно выжаться и просушить одежду, иначе задубеем.
– Я в кустиках…
– Я тебя всякую видал, – с напускной суровостью сказал Скворцов.
Даша покраснела и с неловкой грацией принялась раздеваться.
Выжали одежду спиной друг к другу, развесили волглое тряпье на ветках.
На две вещи можно смотреть бесконечно. Сергей и смотрел.
– Чего уставился, – Даша прикрыла груди ладошками. – Не смотри, я стесняюсь.
Он все-таки не мог удержаться, поглядывал искоса.
В Даше поражал контраст тонкой талии и полных грудей – ширины ее ладошек хватало чтобы прикрыть соски, с боков округло выпирало. От холода она тряслась, зубы стучали, губы посинели. Сергей сказал, что сейчас не до стеснений, можно и заболеть, сильно растер ее жесткими ладонями – сначала спину, лопатки, потом шершавый от мурашек зад, крепкие ноги с нежными подколенными «горлышками».
Когда он перешел к растирке ее плеч и рук, пальцы его – кончиками – задевали боковины тугих грудей. Эй! – предупреждающе вскрикнула Даша, почувствовав его руки у себя на животе, но он не слушал, круговыми движениям размассировал ей пресс с нежной прослоечкой жира, внутренние стороны бедер и твердые ляжки, задев пару раз волосистость паха.
– Грудь сама разотри, – сказал Сергей. – Я тебя стесняюсь…
– Ой, можно подумать… – томительно усмехнулась раскрасневшаяся Даша. – Кожу мне содрал, медведь. Горит все…
Ей припомнился, каким был ее девичий идеал – мускулистый мачо с голубыми, как лед, глазами. Смешно. Мачо при боестолкновении в лесу тут же бы обосрался. Чтобы выживать в горах, требовалось стать Гуськовым с его звериным норовом. «Вот я была дурой, весело подумала Даша, вот же он, мой реальный мужчина!»
У Сергея зуб на зуб не попадал от холода, он стал к Даше спиной, стянул с себя и выкрутил трусы. Замер от прикосновения к спине ее холодных ладошек.
– Не оборачивайся, постой так, – сказала Даша, растирая его – неумело, но заботливо. На правой его ягодице лиловело родимое пятно. На локтях, бедрах и сзади на шее шелушились папулы серебристого цвета.
– Сереж, что это у тебя?
– Где? –
