не было.
Высохший язык прилип к небу, губы приклеились к деснам, нутро полыхало.
– Ты откудова, Скворец? – чухан подковылял сзади на рогатине широко расставленных ног, похожий на шимпанзе в тельняшке из фильма «Полосатый рейс».
– В «стакане»… сутки… простоял…
Чухан имел вместо ступней «копыта», вместо ладоней – культи без пальцев.
– Что глядишь так брезгливо? – спросил он, приседая рядом со Скворцовым. – Думаешь, ты лучше от меня? Ты в пролежнях весь, из тебя говно пальцами выдавливают…
– Ты че несешь?
– И бородою почище меня оброс, и дышишь через трубку, как водолаз.
– Дао чем ты, дурак?
– Хоть дурак, а воду имею. Питочки небось хочется?
– Дай…
– А примешь? Из моих-то рук?
– Давай.
Шмонька заполз к себе под нару, вернулся, неся питье.
Присыпанная мусором вода подрагивала вровень с краями миски, зажатой грязными культями. Меняла предупреждал – любой контакт с «чуханом» автоматически переводит в разряд опущенных. Но и пить хотелось невыносимо.
– Пей, чего уж, – сказал чухан, – никто не углядит, да и все равно тебе уж…
Мишаня на продоле хрипел и кашлял, глядя в потолок бессмысленными глазами. Этот сейчас ничего не поймет, никому не расскажет.
В критические минуты голос тела сильнее «понятий».
«Скворец» припал к щербатой кромке.
Тепловатая влага потекла по иссохшему пищеводу.
Блаженство утоления жажды… простое счастье…
Испив воды до половины, Скворец блаженно перевел дух.
– Почему… мне… уже… все равно? – на выдохах переспросил он.
– А тебе вскорости ко мне переезжать… – сообщил чухан.
– Куда к тебе?
– Под нары, куда же еще.
В сердце вонзилась заноза. «Блин, я реально законтачился и теперь завишу от этого грязного бомжары».
– Ты меня заложить хочешь?
– Я-то? Нет, ты по воле Божьей под нары залезешь.
– Тогда я спокоен. Богу до меня дела нет.
– Богу до всех дело есть. Не смиряешься ты, упорствуешь. Загонит Он тебя под нары, ох, загонит.
– Не каркай. Кому скажешь, что я твою воду пил, убью.
– Куда тебе, ты и встать-то не сможешь.
Сергей встал. Шатаясь, похвастался.
– Я сутки в «стакане» простоял.
Шмоньку это сообщение не впечатлило.
– Всего-то? – хмыкнул он в седую, пегую вокруг рта бороду. – Симеон Столпник тридцать лет простоял на столпе, стяжав дар исцеления и прозорливости, а ты – су-у-утки. Дворяне почему столбовыми назывались? Они испытание проходили на крепость духа, на столбах стояли годами. Кто проходил испытание, тем власть давали, а злые, жадные да трусливые на столбе и суток не простоят, им с самими собой страшно, из душ их
