могу разделить с тобой. В конце концов, мои дети не должны расти без отца. Мне пришлось, ведь мой отец умер. Но, пока жив, я буду рядом с семьей. Я так решил.
Электа мягко улыбнулась, но продолжала молчать.
– Это ведь не все, что тебя волнует? – догадался Дарий.
– И снова ты прав, – вздохнула Электа. – Морис… он словно избегает меня. Я оставила ему записку с приглашением на творческий вечер, потому что уже в который раз он не вышел, чтобы повидаться со мной. Я не понимаю, что могло произойти, – Электа пожала плечами. – Монахи говорят, Морис закрылся в келье и это какой-то обряд, поэтому выйти он не может. Но я подозреваю, он не хочет видеться именно со мной. Я даже не знаю, придет ли он на ужин с моими родителями, он так и не передал мне ответ. Он никогда раньше так не поступал со мной.
В момент, когда Электа заговорила о священнике, росток ревности в груди Дария пророс новыми побегами. Музыкант постарался не показывать этого чувства и нарочито спокойно ответил:
– Раз ты так волнуешься за него, я могу сходить в монастырь сам, чтобы поговорить с ним.
– Ты?..
– Да. Давай так: если он не придет на творческий вечер в четверг, я схожу навестить его на следующий день, чтобы передать твое приглашение на семейный ужин. Меня он не знает и если избегает исключительно тебя, то ко мне выйдет.
– Ты готов сделать это для меня? – удивилась Электа.
– Конечно, раз уж он тебе так дорог, – последние слова дались Дарию с трудом, но донимать Электу ревностью он больше не хотел. – Как к нему обращаются?
– Морис. Ой, нет, – спохватилась она, – отец Сагард. Так его называют.
– Дож! – Дарий стучал в номер соседа уже несколько минут. – Дож, открой.
– Эй, я здесь, – послышался голос сзади. Несмотря на раннее утро, Дож не только не спал, но даже успел откуда-то вернуться.
Он открыл номер и жестом пригласил Дария войти.
– Я решил пораньше встать сегодня, ведь у нас генеральная репетиция. Да-да, я помню, что завтра нас ждут в светском обществе, – кивнул он, увидев удивление на лице друга.
– Что ж… славно, – заключил Дарий, поворачиваясь лицом к выходу, – тогда жду тебя через час.
– Постой, – попросил Дож, – я хочу извиниться.
Он вздохнул и нервно поправил ворот рубашки.
– Я сожалею о том нашем разговоре. Я не должен был говорить так о твоей невесте. В конце концов, мне могло просто показаться. Ты ведь знаешь меня, – Дож хмыкнул, – я всегда думаю: если красивая девушка мне улыбается, то это значит, что она хочет ко мне в постель. Похоже, иногда я путаю элементарную вежливость с кокетством. Думаю, ты прав, мой цинизм приобретает нездоровый оттенок. Прости, если сможешь, друг, я не хочу, чтобы наша дружба вот так закончилась.
Дож выглядел очень расстроенным и несколько потерянным. Похоже, ссора не давала ему покоя, ведь он никогда
