с присущей ей расторопностью приготовить и с радостью угостить…
Шуркины друзья, когда у него бывали, с нетерпением ждали таких вареников.
…Лето в разгаре. Когда Шурка прибегал в огород, с разных уголков выглядывали неяркие, но светлые вороняжкины глазки. Они высматривали его…
Шуркин колодец
– Раз уж мы затеяли дела с домом, то надо и остальное подтягивать, – рассуждает вслух Шуркин отец.
– Что остальное-то? Поберегись немного, – Катерина говорит твёрдым голосом, а в глазах радость и одобрение.
– А я на вас с Шуркой рассчитываю. – Василий Фёдорович отложил шило в сторону. Оставив зажатым валенок между коленями, ловко намылил дратву и весело подмигнул: – Колодец надо копать! И пить нужно, и огород поливать. Без воды – никуда. А будет колодец – разведём сад: вишню, яблони, смородину… Мать, что примолкла? А то во всём селе яблони только у Светика и Карпуна. Увидите, как все подхватят затею.
– Не примолкла я. Вспомнила, какие тут на задах до войны вишни были, всё белым-бело. А сейчас ничего, – вздохнула она, смахивая гусиным крылом сор с шестка.
– Шурка, ты почему молчишь? Неужто не веришь, что сад вырастим?
– Пап, я не знаю, как будем копать колодец, – сказал Шурка и покраснел, ему очень не хотелось, чтобы отец подумал, что он трусит. Просто дело-то необычное.
Но отец не отступал:
– Во-первых, схитрим: будем копать внизу огорода, там до воды метра четыре, чует моё сердце. Во-вторых, я Федрыча попросил какой-никакой сруб приготовить. Он половину уже набрал.
– Сговорились уже, – покачала головой Шуркина мать.
…Василий Фёдорович отбил и наточил лопаты: две штыковых и одну совковую, приготовил три жерди, выдернув их из городьбы за сараем.
– Пап, а это зачем? – удивился Шурка.
– А как же ты землю будешь с глубины выкидывать? Настелим полати, сначала на них, а потом с них уже наружу. Через метр глина пойдёт.
…Работа вначале пошла споро. Мать всегда умела работать шустро и весело.
– Василий, а вдруг хлобыстнёт струя, ты нас и не спасёшь, готовь верёвку – вытаскивать будешь. Аль не будешь?
– Хлобыстнёт… жди… Больно горячая, глубины-то ещё воробью по пупок.
Шурке от таких шуток родителей было легче копать. Ему нравилась манера отца сказать, как все, но немножко поправить по-своему, чтобы становилось интереснее. Ведь любой бы сказал: воробью по колено, а его отец – по пупок. Он подумал так и невольно хихикнул.
– Что, Шурка, боишься на Америку выскочить?
– Нет, пап.
– А что?
– Боюсь мимо проскочить.
– Ты вот что, – сказал Василий Фёдорович, – не бери так помногу. Это земля, надорваться можно, понял? Понемногу и размеренней.
– Ничего, пап, не будет.
