Ларс, ты это… Марту не бей, не виновата она и наследила она в доме может потому что выскакивала во двор когда пекла для тебя пумпушки всякие. Во двор выскакивала. Понимаешь? Во двор. Вот!
– А ты почем знаешь? – завелся Ларс.
– Да ну тебя!
Юханнес встал и поплелся со двора.
Глава 10
На третий день после похорон старухи Агнессы Кристина перебралась в ее дом на правах бывшей воспитанницы усопшей. С раннего утра и до раннего вечера она помогала стряпухам готовить для поминок еду и встречать людей, которые пешком преодолели длинный путь от города. Расстояние никого не смущало и не останавливало. Люди тихо приходили и тихо уходили.
Незаметно все стихло – закрылись двери зала и дома, за последними старухами. Кристина оказалась одна в двухэтажном старом доме. Здесь прошло ее детство, и с каждым предметом были связаны воспоминания. Мансардная комната, в углу как поднимаешься по лестнице, здесь все как прежде, кровать, сундук и миниатюрные окна выходят в лес, и за краешком леса виднеется поляна. Там она научилась однажды играть на сопилке. Это случилось в те времена, когда бродячие театры останавливались на поляне на ночевку. И старый музыкант подарил Кристине маленькую дудку, и сказал на прощание: «Жди рыцаря, девочка».
И чудилось ей, большеглазому созданию в ту пору: спешит, спешит к ней, по дремучим лесам, по заснеженным сопкам, он – ее отважный рыцарь. Его одежды покрылись снежным инеем. Но он слышит волшебный звук сопилки…
Вот-вот вынесет его ретивый конь на поляну, промчится навстречу ветру, чтобы забрать Принцессу из дома, увезти ее в далекий замок. И всегда в ее детских представлениях, на туманную или заснеженную поляну являлся черный рыцарь – и никогда она не видела его лица. Уличные скоморохи, ночами греющиеся у костров, языки пламени которых были похожи на шутовские колпаки, они тоже не могли ничего о нем сказать, но и не отрицали его существования, а некоторые даже видели его силуэт на фоне ночного неба.
Если поскакать к той пологой горе, чьи очертания видны за лесом, там рукой подать до сверкающих в снегах гор, до замков, где живут рыцари и их невесты. Но почему людская молва доносит вести, что в отрогах Гундеборду не рыцари – а нечисть, которую следует опасаться. Кристине не хотелось об этом вспоминать, но были сны, когда рыцарь наклонялся к ней с лошади и у него не было лица. Жуткие сны – она отгоняла их, но не могла выбросить из головы.
Она стянула верхнее платье, и поменяла свою нижнюю женскую рубашку, на ту, что ждала ее в сундуке. Рубашка немного не доставала щиколотки, закрывая икры и не доходила до запястья, хотя была широкой в рукавах. Такие рукава специально вышивались длинными для долгих девичьих сновидений, но детство позади и руки Кристины теперь смешно торчали тонкими запястьями.
Когда настала ночь, воспоминания детства растаяли как сон. На смену им пришли другие ощущения. Ночная прохлада, шелест деревьев, пение ночного соловья. Когда в окно стали биться мотыльки, слетевшиеся на свет комнатной свечи – перед ней предстали угрюмые лица людей, бывших в церкви и оглядывавшихся на улице, любопытные взгляды тех, кто приходил сегодня в дом.
