закусили. Прохладное вину и влажные устрицы, действительно, утолили накопившийся дневной жар, словно, растворили солнечную пыль, пропитавшую всё существо путника. Пикантный рыбный соус «гарум», в который окунали вальяжных устриц, навевал видения морских глубин и древних застолий. Приятная нега завершения дороги окутала Николо Писани. Он как бы почувствовал себя дома.
– Знаете ли Вы, мой любезный гость, что мы находимся на вилле, где жил сам Наполеон Бонапарт, будучи французским консулом? – гордо задрав подбородок, заявил Хитрово. – Именно здесь он начал писать свои заметки по преобразованию государства и армии. Так что, в некоторой степени воздух здесь пронизан наполеоновским духом.
– Не сочтите за нахальство, князь, но, наверное, очень не дёшево обходится постой в столь великолепных апартаментах? – осведомился гость.
– Ах, что об этом говорить?! – воскликнул в ответ его собеседник. – Жалование пока есть, что-то поступает из российских имений, где-то приходится и перехватить деньжат на стоящую вещь….
Он вскочил со стула, подбежал к стене.
– Вот, этот мушкет 15 века, признаюсь, пробил брешь в моём бюджете, – показал он на висящее на стене старинное ружьё. – Говорят, этот мушкет принадлежал самому великому испанскому завоевателю Эрнану Кортесу. Именно с этим оружием в руках он покорил цивилизацию ацтеков.
– Зато нам привёз ваниль и шоколад! – вмешался откуда-то высокий женский голос.
– О, дорогая! – прервал свой монолог Николай Фёдорович. – Девочки, юноша, прошу вас!
Гость из Санкт-Петербурга обернулся и… обомлел, едва не ослепнув от сияния белоснежных обнажённых плеч трёх прелестниц. Невысокая темноволосая женщина и две девушки несколько выше неё в воздушных платьях с глубокими декольте проследовали к Хитрово, встали рядом. Следом подошёл юноша, кудрявый, с красивым лицом – уменьшенная копия самого хозяина дома.
– Милейший Николай Антонович, разрешите представить Вам моё семейство, – радушно предложил тот. – Супруга моя – княгиня Елизавета Михайловна Хитрово, как Вы знаете, в девичестве – Голенищева-Кутузова; дочки её от первого брака: Катенька и Дашенька, графини Тизенгаузен, которых я люблю, как родных, их папа (он сделал по-французски ударение на последнем слоге) – герой Аустерлица, пал в сражении как герой. А это – наш сынок – Мишенька, по семейному решению унаследовавший имя и титул деда графа Голенищева-Кутузова.
И тут же продолжил:
– Разрешите, в свою очередь, представить вам нашего прекраснейшего гостя, посланца нашей любезной сердцу России – графа Николая Антоновича Писани, уроженца здешних мест и драгомана при фельдмаршале Кутузове.
Дамы присели в глубоком книксене, юноша коротко кивнул и прищёлкнул каблуками.
– Ну, теперь, когда все в сборе, можно и наши хлеб-соль отведать! – воскликнул Николай Фёдорович, делая широкий указующий, приглашающий жест. И, повернувшись в сторону внутренних
