дела семейные. Кажется, что он целиком и полностью отдал себя музыке. Не подумайте, он никакой не затворник. Со своими он открыт и весел. Но всегда есть ощущение, что в любой компании он немножко не в своей тарелке. Поэтому его кровать в туровом автобусе находится в самом хвосте, еще и занавешивается шторкой.
Я в группе не с самого основания. Да и барабанами начал заниматься только в старших классах, когда многие уже были на полпути к величию Майка Портнова или Вирджила Донати. Кстати, девяносто девять процентов там же и осели.
В школе на одной из пьянок мы решили сколотить свой бэнд. Вдохновлялись Nirvana, Offspring, Green Day – в общем все вертелось около панка. Эти группы так и остались в моем сердце. Однако более всего меня зацепил Infest от Papa Roach. В то время их драйв, их эмоциональный посыл стал прорывом для меня четырнадцатилетнего. Я отчетливо осознал, что музыка – не набор нот, выстроенных в гармоничном порядке, не использование определенных эффектов на гитаре или причудливых тарелок с отверстиями по всей площади, не бешенные ритмы и цепляющие тексты о смысле жизни. И, конечно, не совокупность всего вместе взятого.
Музыка – то, что мелькает между строк, связующая, вдохновляющая жизнью нить. Твое отражение. Ты можешь делать хорошую музыку, будучи пустым. Тогда это называется «продукт». Даже если продукт зацепит тебя сейчас, то не сможет сделать этого повторно. А музыка… это как заново влюбиться в одну и ту же женщину.
В четырнадцать лет я думал так же, с той лишь разницей, что мыслил не так ясно. Тогда же я решил, что буду пробовать, искать свою команду до тех пор, пока не смогу не просто слушать то, что мы играем, но и стать фаном собственной группы. Это все равно, что полюбить собственный голос, записанный на камеру телефона в случайном видео.
С Крисом мы встретились в колледже. В то время он играл в трех группах. Где-то выступал вокалистом, где-то только играл на басу, где-то все сразу, да еще и писал тексты с призывами свергнуть правительство. В то время он постоянно красил волосы. Использовал только черный и белый цвета. Самой популярной для него стрижкой в те годы был короткий черный ежик с белым ирокезом по центру, который он ставил перед выступлениями.
– Я слышал, ты играешь в какой-то группе? Забыл название, – Крис подошел ко мне на одной из перемен.
– Да, так и есть, – я не стал упоминать название группы. Мне было немного стыдно, что играю металл из восьмидесятых в начале двухтысячных. Но, на тот момент я считал, что нахожусь не на своем месте.
– У нас барабанщик что-то херней страдает. Не хочешь попробоваться?
Команда Криса не была звездой колледжа, но и назвать их аутсайдерами было нельзя. По крайней мере они выступали на местных мероприятиях, под клятву не играть песни о правительстве.
– Почему бы и нет?
Не знаю, как Крис вышел на меня. Сказать, что наша группа была непопулярна, значит, ничего не сказать. Единственные, кто слышал о нас, так это родители одного из участников. Мы
