с котом не давали ему возможности прижаться к матери и подслушать разговор взрослых.
После ужина мать подозвала сына к себе.
– Мишенька, – начала она необычно ласково, – ты поедешь в гости к дяде Ване.
– С тобой, мама?
– Нет, сынок, я, может быть, летом приеду. – Она прижала сына к себе, – у дяди Вани тебе будет хорошо.
– И там рыбалка есть?
– Там все есть, – буркнул дядя Ваня, в неуверенности потирая свой лоб. – Ладно, собирай сына в дорогу, а мне постели где-нибудь, а то голова раскалывается, да и утром надо пораньше выезжать.
Мишка, обрадовавшись поездке в «дальние страны», почувствовал холодок в словах дяди и примолк. Уже ночью, когда все легли спать, он стал выпытывать у матери:
– А что, я у дяди Вани буду жить один?
– Ну, как один, у него дочки есть, они чуть постарше тебя.
– Я не об этом спрашиваю, а тебя со мной не будет?
– Нет, не будет.
– А как же я?
– Ты будешь взрослеть, мужать, там больше достатка, чем у нас.
– Достатка, а что это такое?
– Достаток, а это когда и еда есть, и одежда.
– Но у нас тоже все есть.
Мать прижала его голову к груди, поцеловала в лоб.
– Спи, Мишенька, завтра утром рано вставать.
Его разбудили, когда все уже сидели за столом. Сестренки знали о поездке и, убегая в школу, по очереди поцеловали его, напутствуя вести себя достойно на новом месте жительства, не хулиганить.
Собирались быстро, покидав вещи в сани, усадили туда Мишку, укрыв его огромным меховым тулупом.
Мать на прощанье прижала сына к себе, и он вдыхал родной и так любимый им запах земляники, который исходил от ее волос. Ему так хотелось забрать его с собой.
– Анна, пора. – Услышал он голос дяди. Мать оторвала от себя сына, поправила на нем тулуп, и санные полозья заскрипели по намороженной дороге. Когда стали спускаться с угора, чтобы въехать на «магистраль», раскатанную по льду на середине реки, Мишка явственно услышал:
– Миша, Мишаня.
– Дядя Ваня, – тронул он рукой спину дяди.
– Что такое?
– Похоже, мама зовет меня.
Иван остановил лошадь, но криков не услышал.
– Это, Мишка, показалось тебе.
– Ничего мне не показалось, – настойчиво сказал мальчик.
Иван вздохнул и прикрикнул на лошадь:
– Ну, пошла, каурая.
В это время из-за поворота показалась Мишкина мать. Она бежала по следу саней и из последних сил кричала:
– Иван, остановись.
– О, Господи, наверняка чего-то забыла, – неодобрительно вздохнул Иван.
Их разделяло метров триста, но Анна, бегом, так быстро, словно ее кто-то подгонял, догнала повозку. Фуфайка
