Видимо, на меня прыгнул совсем уж молодой волчонок, не весивший и трёх десятков килограмм, так как от удара он отлетел метров на пять. Но было не до того, чтобы думать об этом. Второй волк приближался.
Он уже прыгнул, на замах времени не было. Всё, что пришло в голову – это ткнуть в разинутую пасть собаки руку и затолкать как можно глубже.
Клыки посекли кожу на предплечье в процессе погружения руки и вонзились в плечо, но из-за бушевавшего в крови адреналина боль казалась несущественной. Скорее, она меня даже возбудила. Псина сучила передними лапами по воздуху, не способная достать до меня когтями, и вращала глазами в бессильной злобе.
О, да…
Я начала раздирать пищевод ногтями. Тело пса забилось в конвульсиях, из глубин заткнутой пасти послышался скулёж. Я смотрела в звериные глаза и видела в них слёзы. Он молил о пощаде, даже будучи неспособным подумать об этом.
Оглядевшись, я уверилась, что сражение подходит к концу: кошка, целая и невредимая, уклонялась от выпадов остатков стаи с такой грацией и изяществом, что можно только позавидовать. Её редкие, но точные удары приходились в шею или глаза. Мой малой лежал в отключке неподалёку. Один из четырёх бросившихся к кошке зверей лежал мёртвый, ещё один скулил и тёр лапами морду где-то в сторонке. На меня он даже не смотрел. Смотреть было уже нечем.
Скулёж ослеплённого пробудил было во мне жалость, но перед внутренним взором тотчас возникла картина: моё истерзанное тело потрошат и пожирают эти величественные и благородные создания; на то, что когда-то было моими волосами, стекают слюни; по тому, что когда-то было моей кожей, ползают щенки. Этот образ пробудил совсем другие чувства. Я сама стала чем-то первобытно-жестоким, не обременённым узами морали и сострадания.
С волками жить – по-волчьи выть, не так ли?
Я вонзила пальцы в стенки кишечника и прорвала его. Волна отвращения подкатила к горлу, но я подавила её. Закусив губу и взглянув на обречённого зверя с непроизвольной издёвкой, я ухватилась свободной рукой за его верхнюю челюсть и попыталась рывком развести руки. Собачий визг звучал вперемешку с барабанной дробью моего собственного сердца.
Зрачки животного смотрели в разные стороны; передние лапы больше не дёргались, а задние не держали тело, оно осело. Волк, вероятно, уже умер от ран или болевого шока. Я быстро, но аккуратно вытащила руку из его пасти, однако необходимо удостовериться, что мне ничто не угрожает. Не только люди учатся у зверей простоте, верности или копируют их повадки в моменты отключения сознания, но и звери учатся у людей. Поэтому я нанесла проникающий удар на случай, если он очнётся и решит напасть снова, не понимая, что эта овечка ему не по зубам. Шкура порвалась, нижние рёбра хрустнули, кишки вот-вот начнут выползать из раны. Будь он жив, была бы какая-то реакция, но её не было.
Хорошо.
Невредимая кошка перегрызала горло слепцу, который даже не сопротивлялся, остальные волки
