стрелять, они задействовали минометы. Первая мина – недолет, вторая – перелет, а уже третья упала рядом со мной… Причем в паре метров от меня лежал мой ординарец Дикий, так в него ни один осколок не попал, а у меня шестнадцать дырок в животе, и шею царапнуло… Я почувствовал, как будто у меня в животе раскаленное железо и ногу поднять не могу. Дикий подал мне руку, я еще смог подняться из окопа, сделал два шага и потерял сознание. В том бою ранило и Мозинсона, и еще трех солдат, и всех нас на повозке отправили в медсанбат. Причем на фланге немцы все-таки прорвались, и если бы нас повезли по дороге напрямик, то немцы бы нас точно перехватили… Но ездовой Новосельцев то ли растерялся, то ли еще что, но он нас повез по тропинке, по которой мы туда пришли, и благополучно довез до санбата.
Оперировал меня мой земляк Юзук, он мне еще успел сказать до операции: «О, белорус к нам попал, сделаем все в лучшем виде». Пришлось удалить мне метр тонкого кишечника, все зашили, но в полевой госпиталь отправили только недели через две.
– Как вы узнали о Победе?
– В дороге. Я как раз ушел из госпиталя в Будапеште и на попутках добирался в свою часть. Маргелов дорожил своими людьми и нас учил: «Подтирайте задницу госпитальным направлением и самостоятельно добирайтесь в нашу дивизию». мы так всегда и делали. Вот по дороге в дивизию я и услышал о Победе. Трудно, наверное, даже невозможно словами передать, какая у нас была радость… А когда я прибыл в дивизию, Маргелов мне так сказал: «О, Робин Гуд вернулся. Ну иди принимай свою роту». У него присказка такая была, он всех подчиненных называл Робин Гудами.
Парад в Дебрецене, лето 1945-го: Лубченко, Гасюк (замполит полка), Войцехович, Антипов, Жагло
Но у нас война 9 мая не закончилась. Мы стояли возле местечек Кефермаркт, Прегартен, это чуть севернее Линца, и через наше расположение к американцам стремился вырваться эсэсовский корпус, в составе которого были знаменитые дивизии: «Мертвая голова», «Викинг», «Полицай». Прихожу к себе в роту, а старшина моей роты Соколов добыл где-то «Опель-капитан» и решил похвастаться: «Товарищ капитан, давайте я вас с ветерком прокачу». А дороги в Австрии отличные, он разогнался, и мы влетели в деревеньку… полную эсэсовцев. Но они, видно, уже готовились к сдаче в плен и отнеслись к нам лояльно, к тому же Соколов не растерялся, вышел и попросил у немцев бензин, хотя нам он был не нужен. Немцы нас заправили, и мы уехали, хотя все это время я ждал очередь в спину…
Позже я, конечно, сказал Соколову пару ласковых…
И только потом, а это было уже 11 мая, к немцам на «Виллисе» лично отправился наш комдив Маргелов и очень жестко и решительно потребовал, чтобы они сдались в плен, ибо в противном случае огонь всей нашей артиллерии будет сосредоточен на них. Его угрозы подействовали, командир корпуса при нем же написал приказ о сдаче в плен, и немцы сдались без боя, и кто знает, сколько жизней наших солдат он спас… Те, кто был тогда с Маргеловым, рассказывали, что командир этого немецкого корпуса, старик лет шестидесяти, даже слезу пустил,
