отобьёт у непогоды…«Я знаю, грусть, тебя, хоть ты под маскою…»
Я знаю, грусть, тебя, хоть ты под маскою,
Моих скитаний боль – твоё отечество.
Знакомой птицею, но скандинавскою,
Щебечет нà ухо мне одиночество.
Но славлю право я своё законное
На мысль о Нохчийчоь – в стране берёзовой.
И тьмой укрытое стекло оконное
Тепло обнимется с зарёю розовой.
С рассветом встречусь я, с зенита спущенном,
Любуясь памятью, им освещённою.
И вспомнит образ мой в селе разрушенном
Очаг родительский золой священною…
«Жёлтой луны одинокий паром…»
Жёлтой луны одинокий паром
Ночь утащил за собою куда-то.
Изморозь, в землю вцепившись клещом,
Плотную почву сосёт воровато.
Тихим туманом подёрнулась даль,
Улица гулко звенит под шагами.
Стылых небес ледяная эмаль
Тускло блестит над седыми полями.
В утренней мгле дымоходы сельчан
Пишут по воздуху строчки витые.
Тёплыми буквами туч караван
Сушит торжественно слёзы святые.
С холодом скованных круглых камней
Как по команде, синицы взлетают.
Взмахи их крыльев в глухой тишине
Чтят моих вздохов крылатую стаю.
Яблони ветви с мозолями льда
Греют мечтами застывшие соки.
Клёнов ватага, кляня холода,
Кронами нудно скрипит у дороги.
В каждом подворье засовы ворот
Сделал слегка серебристыми иней.
Павшие листья, как стайки сирот,
Ждут появленья зловредности зимней.
Вот он природы двухцветный сезон,
Так же двухцветны и в шахматах доски.
Эти два цвета живут в унисон —
Белый и чёрный, как зебры полоски:
Гор отдалённых белеют штыки,
Ниже – лесные массивы чернеют,
Светится зеркало белой реки,
Мост многотонный чернеет над нею.
Живо двоится и песня моя,
Словно погода отцовского края:
Светится, к свету любовь затая,
Хмурится, мутную тьму воспевая.
Сердце царапая чёрной тоской,
Поздняя осень уходит проворно,
Делая вдруг мимоходом седой
Мысль, что о снеге мечтала упорно…
«И снова я осень встречаю в родной стороне…»
И снова я осень встречаю в родной стороне.
Брожу я по лесу, цветастый ковёр приминая.
Летят перелётные птицы, и кажется мне,
Что с ними несётся и лет моих прожитых стая.
Когда затихает рыдающий хор надо мной,
В своих размышленьях я сразу впадаю в унынье:
Ушедшие птицы обратно вернутся весной,
Но лет моих стая останется там – на чужбине…
Вот также, наверно, и вся моя жизнь пролетит,
И больше она не увидит чеченские кручи.
И в знак подтвержденья туманится неба
