прыжков, размахивая руками.
– Эй, друг! Эй!
Ноль эмоций. Море спокойное, но мужчину то и дело накрывает волной. Мы движемся так быстро, что он почти исчезает из виду.
Я уже собираюсь бежать на мостик, как вдруг вспоминаю голос Мартина Сиксмита. «На восемнадцать часов раньше. Круто, да?»
Восемнадцать часов. Даже если капитан оперативно сообщит о самоубийце на пляже – что, если никто на берегу не сможет помочь? Наверное, нам придется остановить судно и спускать шлюпку. Надо будет сообщить в полицию. Сколько это займет времени?
Я со вздохом подношу к глазам фотоаппарат. Теперь я едва могу его разглядеть, но кажется, он зашел дальше. Видны только плечи и голова.
Отпустив фотик, я обеими руками хватаюсь за поручни. Никто не объявляет тревогу. Его никто не заметил, кроме меня. Если я немедленно не подниму шум, этот человек погибнет. Стоит ли останавливать судно из-за какого-то незнакомца?
Не отдавая себе отчета, я бегу за Мартином.
– Мартин! На помощь! Человек за бортом!
Мой голос заглушает ветром. Может, это и к лучшему? Он ведь не упал за борт. Я вновь машу руками, пытаясь привлечь внимание первого помощника.
– Мартин! Тревога! Смотри!
Я во весь дух несусь к нему. Он поворачивается к членам экипажа, завершает свою речь, и группа расходится по своим делам. Не сбавляя шага, я тычу пальцем в пляж, оставшийся позади, и хриплю:
– Человек в воде… там… сзади…
Судно сбавило обороты, и я вдруг замечаю в воде еще одну фигуру. Этот человек стоит ближе к берегу, но когда мы подплываем, волна накрывает его с головой. Я хватаю фотокамеру и навожу объектив на второго самоубийцу, как вдруг в поле моего зрения попадает третий. Он вроде стоит на коленях. А дальше в волнах болтается еще одна голова.
– Что за чертовщина? – бормочу я, поворачиваясь к Сиксмиту.
– Похоже на массовое самоубийство, – взволнованно говорит он. – Вот стервецы!
Мы продолжаем путь, и в воде вдоль пустынного пляжа появляется все больше человеческих фигур.
– Что происходит? – задыхаюсь от волнения я. – Ты можешь связаться с капитаном по рации?
Мартин делает большие глаза.
– Слишком поздно, – заявляет он, кладет планшет с папкой на ближайший шпангоут и начинает раздеваться.
– Придется самому!
– Не надо! – кричу я, удерживая его.
Он снимает форменный китель, оставив в моей руке только рукав, и тянется к ботинкам.
– Это опасно!
Мартин прекращает возню со шнурками и поднимает голову.
– У меня нет выбора. Посмотри, сколько их в воде – лемминги хреновы.
Я вновь хватаюсь за фотик и ловлю в фокус лица.
– Может, это какой-то религиозный культ? Что, если мы…
Я замолкаю, когда наконец удается навести объектив на одного из бедняг.
