лежал, уставившись слепым взглядом в потолок – не дать, не взять, а вылитый пациент перед смертельно опасной операцией, наполовину утянутый анестезией в чёрный бесчувственный сон. Одно место пустовало, и с него, точно оборванная пуповина, свисал длинный шлейф отключённого ремня безопасности.
Сборище недоумков, а не команда, которая готовится к самой важной в своей жизни миссии.
– Давай! – махнул рукой Томаш и залез в капитанский ложемент.
Насир включил обратный отсчёт. Корпус корабля нетерпеливо затрясся. Со всех сторон забило ключом змеиное шипение, как в декомпрессионной камере.
– Что это? – дёрнулся Джамиль. – С кораблём всё в порядке?
– В порядке всё, адыр елдыш! – гаркнул Насир. – На орбиту выходим на реактивном! Продувается топливная магистраль!
– Но почему? – не унимался Джамиль. – Что значит, продувается? Я никогда раньше такого…
– Аскут! – рявкнул Насир.
Свет мигнул, по переборкам прошла дрожь, как в приступе электрической эпилепсии, и через секунду уши заложило от надрывного, нарастающего бурным валом рёва. Джамиль продолжал тараторить, но его уже никто не слышал.
Томаша так стремительно впечатало в ложемент, что он даже не успел удивиться. Дыхание перехватило от стиснувших грудную клетку умных ремней. Тарка с безжалостным напором пыталась придушить его от ревности – за то, что слишком долго проторчала в цепких мурингах на недружелюбном Аль-Салиме, где даже электросеть работает с перебоями.
– Компенсаторы! – прохрипел Томаш.
Воздуха в лёгких не хватало.
Ложемент нехотя, через силу гасил перегрузки. Боковая поддержка так яростно давила в рёбра, что перед глазами плыли красные круги. Умные ремни извивались и гудели. Джамиль что-то орал. Под потолком нервно пульсировало в такт учащённому сердцебиению предупреждение о высоких перегрузках. От рёва, шипения и криков в ушах стоял адский гул.
Внезапно Томаша с головой накрыла тишина, как во время контузии. Он даже решил на мгновение, что не выдержали органы чувств, и его измученное тело попросту отключилось от невыносимой реальности, как неисправный механизм. Он отстегнул вцепившиеся в грудь ремни и судорожно вздохнул.
– Вот херзац! – прорычал Насир. – Всё же в порядке было на диагностике!
Голова у Томаша наливалась свинцом.
– Что с кораблём?
– Компенсаторы работали на двадцать процентов!
Над приборной панелью расцвела голограмма «Припадка» – похожая на плывущую в невесомости топливную гильзу, – и замелькали, перемежаясь раздражёнными гудками, длинные колонки системной трассировки.
– Эти долбаные ремни меня чуть не задушили!
Томаш несколько раз моргнул и осмотрелся – в глазах после перегрузок двоилось.
– Все живы?
– Вроде живы, – отозвалась Лада. –
