дернула его за рукав.
– Тише ты, не буди человека.
Он кивнул и, приглядевшись к тому, что творится за окном, схватил ее за руку:
– Скорей! Там мороженое продают. Питерское, вкусное.
– Никакого мороженого, – сурово произнес за его спиной невесть откуда взявшийся Лось. – Вы что, решили провалить концерты? Вам горло нужно беречь как зеницу ока.
Они вышли из поезда. Нос и щеки тотчас стал покусывать крепкий морозец.
– В Питере минус пятнадцать, – сообщил пожилой проводник, с усмешкой наблюдающий с подножки, как народ, прогуливающийся по перрону, поспешно поднимает воротники и натягивает перчатки.
– Ну и хорошо, – сказал Санек. – Зато будет настоящий Новый год. А то вечно в Москве слякоть и оттепель.
Женя, однако, вскоре замерзла, и они ушли обратно в вагон. Санек принес кипятку, они заварили чай, достали домашнюю снедь и устроили пир. Затем снова играли в карты. Потом рассказывали анекдоты – Санек знал их очень много, и девчонки животики надорвали от смеха.
Незаметно начало темнеть. За окном висело серое, низкое небо. Пейзаж сделался черно-белым, лишенным ярких красок.
– Почти приехали, – зевнув, проговорила Настя.
Наташа и Оля начали собирать вещи. Снова появился Лось, на этот раз в сопровождении Анны Анатольевны.
– Осталось двадцать минут. У вокзала ждет автобус. Вас отвезут в общежитие, там приведете себя в порядок, перекусите. В половине восьмого общий сбор внизу, в актовом зале. Я зачитаю расписание на завтра и после этого – всем спать. День предстоит тяжелый, ни минуты свободной не будет. Вам понятно?
– Понятно, – недовольно произнесла Люба, дождалась, пока Лось покинет купе, и скорчила ему вслед забавную мину. – Он с нами как с детьми: того нельзя, этого нельзя. Тоска, одним словом.
– Просто он волнуется и хочет, чтобы мы хорошо выступили, – пояснила Наташа.
– Да ведь мы не только выступать едем, но и потусоваться. Я, к примеру, не собираюсь ложиться спать в девять. Давайте соберемся у кого-нибудь в номере и устроим дискотеку. Кто за?
– Я. – Санек с готовностью поднял руку.
– Женюра, а ты? – спросила Люба.
– Я – нет.
– Почему?
– Не хочу нарываться. Раз руководитель велит отдыхать, он, вероятно, знает, что делает. Было бы свинством наплевать на его слова.
– Придется отплясывать без нее, – с грустью констатировала Люба и бросила кокетливый взгляд на Санька.
Тот сделал вид, что ничего не заметил.
Поезд начал притормаживать. Из коридора слышались шум и веселые, возбужденные голоса. Люба встала и стащила с вешалки дубленку. Вагон дернулся и встал.
– Питер! – радостно взвизгнул кто-то. Раздался могучий топот ног, будто по вагону несся табун лошадей.
– Тише, тише! – покрывая общий гул, звучал мощный голос Лося. – Не торопитесь, все успеют выйти. Шеи друг другу не переломайте!
Автобус ждал у вокзала. Это был вместительный, мягкий «Икарус».
