стественных наук, биоинженерная лаборатория 5 уровня
Сделав аккуратный срез биоволокна внутри дроида, я с вялым любопытством принялась рассматривать, что там учудили мои ассистенты с кафедры биоинженерии. Рассмотрев энергетическую паутину и связку искусственных нейронных синапсов, в очередной раз убедившись, что там пока ничего нового или занятного для меня не появилось, быстро исправила биокод дроида и восстановила разрезанную поверхность. И с силой потерла переносицу, пытаясь найти причину повышенной раздражительности в последнее время.
Наверняка это жизнь на далекой от научного мира планете с, кажется, неискоренимым патриархальным обществом, да отсутствие хорошего финансирования для моих проектов. Странно, что наш институт еще не закрыли из-за безденежья и никому ненужности. Пока мы держались на плаву только благодаря некоторым разработкам, осуществлявшимся моей лабораторией, и куче неофициальной деятельности, которая приносила существенный доход как самому институту, так и нам, сотрудникам. Но эта деятельность была неофициальной, в научных кругах не освещалась и на наших рейтингах никак не сказывалась, что в конце концов приведет к закрытию научного заведения.
Конечно, очень обидно, что наше высшее руководство этого не понимает, а может, понимает, но в силу каких-то причин не хочет ничего менять. Однако портить нервы кому-то или настаивать не спешила. Что я, самая умная? Кто я такая? Сирота, живущая на аграрной планете Циния.
Меня нашли на космическом корабле наемников, захваченном во время нападения на транспорт крупной трансгалактической компании, у которого оказалось вполне приличное сопровождение и вооружение. Попросту – у пиратов. Как выяснилось потом, одним из убитых наемников оказался мой биологический отец, а о матери никто из его сообщников не знал. Да они даже настоящих имен друг друга не знали, не то что такие подробности. Так и получилось, что в возрасте трех лет я осталась сиротой, помня только свое имя.
Местные власти с помощью медиков определили, что мне не больше трех лет, и передали в распоряжение опекунского совета. Моей расовой принадлежностью тоже не озадачивались. Отец был человеком, поэтому копаться в родословной особо не стали, тем более вторая часть генома не слишком отличалась от человеческого. В приюте мне оставили имя Шейлер и присвоили фамилию Дачисон, по названию корабля, на борту которого меня нашли.
Давно себе честно призналась, что, в принципе, в жизни мне очень повезло: нашли вовремя, я не умерла от голода и жажды, после смерти отца не продали какому-нибудь извращенцу. Приют оказался семейного типа, и там меня даже немного любили, а когда наша приемная мама обнаружила, что я вундеркинд, даже зауважали. Но с того момента мое беззаботное детство закончилось. Я благодарна приемной маме за то, что она серьезно отнеслась к своим обязанностям и дала мне шанс полноценно развить способности и раскрыть таланты, что впоследствии принесло мне ученую степень доктора технических наук, звание профессора и затем – должность заведующего кафедрой биоинженерных исследований.
За пятнадцать лет, проведенных в приюте, я успела экстерном закончить школу и поступить в университет. Все время была сама по себе. Остальные приемные дети мамы Раи были обычными, а я – иная. Ко мне и относились как к иной, хоть я была не единственной полукровкой в приюте. Но все равно: вроде и не обижали, но и в ближайший круг общения не принимали. Да и мне со временем стало неинтересно играть с другими детьми – уровень развития был слишком разный. Для своих сверстников я оказалась чересчур умной, а для детей постарше – слишком маленькой.
Только мама Рая посередине, и учеба. Именно поэтому я довольно спокойно переносила постоянное одиночество. Была вечно занятой, в то время как другие дети веселились и играли. У них – беспечное детство, когда просто не учи физику в школе и вся твоя жизнь будет наполнена чудесами и волшебством, а у меня – суровые учебные будни. Зато сейчас все мои сверстники в лучшем случае богатые фермеры, а в худшем – нерадивые гастарбайтеры. Я же уважаемый… хм-м-м… человек. И хотя доход у меня не ахти какой – надеюсь, пока, – уважение и некое признание своих заслуг и талантов я заработала годами упорного труда и учебы.
Не многие докторанты нашего сектора галактики могут похвастать подобными успехами в возрасте двадцати пяти лет. Но вот раздражение снова сдавило грудь, грозя вырваться наружу и кого-нибудь покусать. Мне стало мало этой планеты, не хватало общения с более продвинутыми научными деятелями, потому что на Цинии я уже достигла карьерного предела. А мне хотелось развиваться дальше, стремиться к большему, интересному. Да хотя бы просто поговорить на отвлеченные от животноводства темы. И пустоту в сердце нечем заглушить, она тоже привносила толику плохого настроения и чуточку меланхолии в мои серые будни.
Изредка я навещала свой старый приют, привозила вкусности ребятишкам. Вспоминала маму Раю, которая почила с миром пять лет назад. Спустя пару лет за ней ушел и папа Карсон. Иногда виделась с теми, с кем провела детство и юность, но в последнее время старалась избегать этих встреч.
