не заметили нашего отсутствия. Мул их знает, сколько они здесь могли так накидываться. Наверное, пока не вышвырнут их за неимением денег. На ложе спал Гимли. Невозмутимое лицо, немного улыбчивое, с румянцем на щеках говорило о том, что парень идет на поправку. Нога выглядела намного лучше, чем до нашего отъезда. Мы с Брэдли сделали пару мучительных шагов, и Гимли тут же закопошился.
– Где вы пропадали? – сонным голосом прохрипел он.
– Долго рассказывать! – ответил я и повел Брэдли к лестнице. – Нам нужно отдохнуть.
– Там… эм… – сказал Гимли, стеснительно указывая на дверь на втором этаже.
– Что там? – раздраженно спросил я и задрал нос. – Ядреный корень!
У двери стояла Эвелин. Без всякого сострадания к мальчишке, совершенно голая. Ее бледная кожа, местами в синяках, вызывала только отвращение. И, судя по всему, никто в трезвом уме на этот ужас никогда не позарился бы.
– Ты тронулась?! – завопил я и развернулся, отвернув за собой Брэдли.
Дверь наверху хлопнула, и я по дурости своей решил, что Эвелин ушла, но сильно ошибся. Из комнаты вышел еще один неандерталец чем-то похожий на Стила… или Элла. Не важно. На кусок глины с бородой и усами походил. Он медленно спускался по лестнице и застегивал на ходу рубашку, а я возьми и брякни:
– Соболезную!
– Что? – резко выплюнул он.
И лицо его выглядело таким недовольным, что хотелось взять и ножом его срезать. Я растерялся, когда поймал на себе свирепый взгляд. Он был готов сожрать меня с потрохами. В эту секунду Брэдли затрясся, скорчил страшное лицо, наклонился и срыгнул точно на сапог несчастного, что прошлой ночью впускал в себя гонорею.
– Он сказал за меня! – ответил я, кивнув на Брэдли.
Мужик что-то прорычал, затем подошел к столу и схватил один из десятка кувшинов, что стояли на нем. Отпив немного, с треском поставил его, громко выдохнул и ушел. Я тут же кинулся к столу. Жутко хотелось есть и пить. Но тот кувшин я не трогал. Тошно было браться за него. Хотя понимал, все содержимое стола было тронуто мерзкими пальцами этого мужлана. Благо этого я не видел. Пытался не думать. Из еды на столе кроме обглоданных косточек ничего. Я лишь нашел пару глотков вина в дальнем кувшине.
Когда Эвелин оделась и спустилась, я все же рискнул одарить ее своим неодобрительным вниманием, но ничего не сказал. Она села рядом с Брэдли на ступеньку. Смотрела на него, как любящая жена. Молчала и гладила его по голове, а тот лишь устало сопел и краснющими глазами пялился в ноги. Спустя полминуты она соизволила спросить:
– Что случилось?
– Ягод каких-то обожрался, вот и страдает… самый удачливый! – негодовал я.
– Я про вас обоих! – беспокойно сказала она.
– От индейцев удирали, – тускло ответил я. – Два раза. И оба раза чудом остались живы.
– Вы с ума сошли! – вскрикнула она. – Какого
