Буривой, вставая, и хмуря брови. – Вместо интересного рассказа о том, как варяги любят купаться в полыньях, ты твердишь басни, достойные отроков, когда они не перешли ещё из женской половины дома в мужскую[48]… Это едва ли поможет тебе выжить… Эй! Там…
Вои стражи вошли в дверь сразу же. Агрессивные, копья наставили в спину варягу.
– Отведите его в…
– В баню… – закончил за отца Гостомысл. – Протопите баньку, как след, пропарьте его хорошенько, чтоб заболеть не вздумал, да сторожите, чтоб не убёг… Он нам очень нужен будет… И бить не вздумайте… Потом накормите, и в тёплый чулан до утра заприте… У двери охрану…
И посмотрел на отца строго. Буривой, готовый возразить, понял, что Гостомысл что-то дельное придумал. Уму сына он подчинялся так, как никогда бы не подчинился угрозе чужого меча.
Молодой варяг, готовый к самому худшему, только в недоумении пожал плечами и усмехнулся. И, повинуясь указаниям копий крепостных стражников, шагнул к двери.
– Подожди… – сказал Буривой.
Варяг обернулся.
– Как вы узнали, что я здесь? Кто выдал?
– Никто не выдавал. Любой город, любая островная крепость на льду вешки выставляет, чтоб дорогу обозначить. Если здесь не выставили, значит…
– Я понял. Иди…
Едва на крыльце стихли шаги, как князь шагнул к подоконнику, взял другую баклажку, полную, и тоже попробовал хмельного мёда. И, в пример варягу, тоже опорожнил её одним глотком.
– Вот как, оказывается… Осторожность против тебя же и оборачивается… Потому и не люблю я осторожность… Что задумал? – спросил сына. – Сказывай-ка…
– Я хочу поехать к Годославу, а его взять с собой…
– И оставить меня одного против Войномира… – отец неодобрительно скривил рот, словно мёд оказался перебродившим. – Даже варяг говорит, что зима не остановит этого князя. А если рана моя не позволит мне сесть в седло, кто меня заменит перед дружиной?
– Войномир ничем не сможет повредить тебе… Он не подойдёт к воротам крепости…
– Почему? – не понял Буривой уверенности сына, и спросил сердито. Он всегда спрашивал сердито, когда чего-то не понимал.
– Потому что я заберу его с собой… И поедет он под охраной. А если вздумает сбежать, его просто убьют…
– Подожди-подожди-подожди… – нахмурился князь. – Ты хочешь сказать…
– Да, я хочу сказать, что Войномир только что стоял перед нами… Я дважды видел его в сече, и дважды не смог к нему пробиться, чтобы вызвать на поединок. Но я его запомнил…
Буривой, осмысливая сказанное, тяжело прошёлся по горнице, хромая больше обычного.
– Я отвезу его к Годославу, которому он племянник, – продолжал своё княжич. – И назад приеду с ним или без него, но без такой поездки нам не прекратить
У восточных славян мальчик до пяти лет воспитывался матерью, потом переходил на мужскую половину дома, и воспитывали его уже мужчины.
