style="font-size:15px;"> – Понятия не имею, – ответил Расбери. – Я тоже такого не встречал. Наверное, какой-нибудь старый амулет. Хорошо, а что с фото? Смотрите, адрес и фамилия фотографа оторваны, остались только две буквы – скорее всего, название города. Так, на карточке портрет ребенка и… больше ничего.
Спарго бросил на снимок взгляд, который, будь на его месте кто-нибудь другой, можно было бы назвать небрежным. Потом он снова взял серебряный билет и повертел в руках.
– Расбери, – сказал он, – дайте мне эту штуку, ладно? Мне кажется, я знаю, где можно выяснить, что это такое.
– Хорошо, – кивнул детектив. – Только обращайтесь с ней осторожно и никому не говорите, что нашли ее в сундучке.
– Договорились, – кивнул Спарго. – Обещаю.
Он убрал серебряный билет в карман и вышел из кабинета, размышляя о неожиданной находке. В тот вечер, написав новую статью, Спарго вышел из дома и отправился на Флит-стрит в поисках нужной информации.
Глава пятнадцатая
Маркет-Милкастер
Штаб-квартира просвещенных и образованных людей, на чью помощь надеялся Спарго, была надежно спрятана от посторонних глаз и скрывалась в одном из тех причудливых закоулков Флит-стрит. О ее существовании почти никто не знал. По сути дела, это был клуб. В Англии нет ничего проще, чем создать из кучки единомышленников какое-нибудь новое сообщество. Соберите побольше знакомых и друзей, зарегистрируйтесь под любым удобным именем, снимите помещение, соответствующее вашим возможностям и вкусам, и все. Больше по закону ничего не требуется: теперь вы можете встречаться в собственном клубе и делать там все, что заблагорассудится. В конце концов, устроить себе маленький рай – это веселее и приятнее, чем болтаться по окрестным барам.
Частный клуб, куда направлялся Спарго, назывался «Октономеной». Кто придумал эту странную смесь из греческих и латинских слов, осталось неизвестным, но именно она красовалась на маленькой медной дощечке, висевшей перед входом. Добраться до его дверей было очень непросто. Сначала вы сворачивали с Флит-стрит в узкий переулок, настолько тесный, что вас словно зажимало в щели между двумя старыми домами. Потом неожиданно попадали на другую улочку и оказывались в крошечном дворике с высокими стенами и запахом типографской краски, который дополняло мерное урчание печатных прессов. Дальше вы ныряли в темную дверь, проталкиваясь среди кип бумаг, ящиков с песком и бидонов с краской, и, преодолев все эти баррикады, выбирались на пыльную, темную лестницу. После множества поворотов и изгибов коридор выходил на крышу дома и упирался в тяжелый занавес. Откинув его, вы вступали в небольшой мезонин, покрытый росписью: плод творчества одного местного художника, который однажды заявился сюда с кистью и ведром краски и переделал все на свой вкус. Вскоре на стене появлялась уже упомянутая медная дощечка, а под ней – уведомление о том, что данный клуб зарегистрирован законным образом. Тут же висела лаконичная инструкция: членам клуба – входить, остальным – звонить и спрашивать членов клуба, если вы их, конечно,
