насчет оружия с магическими приблудами говорил. Это ценится?
Платон внимательно и как-то задумчиво посмотрел на меня, затем кивнул:
– Это ценится, да. И Саня неплохой чародей, многое умеет. Ты об этом?
– Как-то так примерно, – пальцами я изобразил «примерность».
– Лицензия нужна. От Дружины. На работу с оружием, и главное – ввоз его в Форт.
– Фигасе, – удивился я. – А куда мне все это девать? – Я показал пальцем за плечо.
– Комендатуре на хранение сдашь. Я с человеком нормальным познакомлю, так что все в сохранности будет, пока ты бумажки получать станешь. С холодняком только можно. И с магическим сертифицированным.
– Это как?
– Это чтобы ты не мог менту… то есть дружиннику, навредить. Их бляхи – это тоже амулеты, поэтому все, что в Форте сертифицировано, на них не срабатывает.
– Тю-у-у… – протянул я разочарованно. – Сам же говоришь, что у вас там девяностые, а я и ствола не прихвати?
– Да сделаем тебе лицензию, если у тебя оружейный будет. И другие варианты всегда есть.
– Я на тебя надеюсь, – хмыкнул я в ответ на заявление.
Нет, с оружием я слишком сильно сжился, чтобы вот так запросто с ним расставаться.
На подъезде к Форту природа сменилась самой натуральной разрухой. Дорога стала грязной, пошла меж каких-то развалин, старых промзон, посадок причудливого вида синеватых деревьев, каких я отордясь не видел. Настроение начало портиться прямо на глазах – в таком месте жить, откровенно говоря, не хотелось.
Перед городом «Урал» с пазиком разъехались. Грузовик свернул в сторону, а вот автобус поехал с нами, как сказал Платон – к Юго-восточным воротам. Зато к нам присоединился уазик с надписью «Дружина» и изображением сокола на дверцах, который колонну и возглавил.
– Так можно было через другие ворота заехать, – сказал Платон, – но тебе груз на хранение надо сдать, а здесь комендатура. Так что у ворот чуток подождать придется.
– Подождем, – вздохнул я.
Настроение портилось на глазах. Вспомнился дом на окраине Фэрбэнкса, на шести акрах земли, вспомнился родной и любимый магазин, где все сияет металлом и лаком, вспомнилась комфортная и сытая американская жизнь. Природный авантюризм быстро сдувался дырявым шариком и терялся под волной накатывающей депрессии. Тут что, действительно люди живут? А мне, как Платону, обратно никак нельзя, а? Я бы заплатил. И здесь, и даже там.
Автобус тормознул у остановки с надписью «Торговый пятачок», который больше напоминал Рижский рынок начала девяностых, перенесенный на грязный истоптанный снег. Но лица у людей были… обычные. Ни вселенской тоски на них, ни какой иной убогости. Живут все же, просто живут.
Город же, похоже, и вправду был обнесен стеной. Стена вовсе не создавала ощущения того, что перед тобой шедевр фортификации. Стену слепили «из того, что было» – бетонные блоки,
