был узнать из письма, – отвечал он мне, – о вашей активной деятельности. Конечно, вам придется сталкиваться с разными людьми, разными степенями сознания, устремленности, целенаправленности и даже искренности, хотя, казалось бы, последняя степеней не имеет. Но, как сказано, живем мы среди людей, а не среди ангелов.
Множественность исходных точек всегда необходимо иметь в виду, только в таком случае есть надежда разобщенную множественность направить к Единой Цели. На этом пути часто придется встречаться с противоборством бессознательного невежества и сознательного искажения. Тут могут влиять и разные по характеру факторы.
Например: ортодоксальное христианство, западничество Бенуа и его советского апологета Зильберштейна, уже выступавшего против Н.К., современные европоцентрические идеи, философский рационализм, волюнтаризм и, если да, то уточните – какого толка? Могут быть и совсем неожиданные причины, как-то: личные столкновения с не очень компетентными и очень ограниченными «поклонниками» Н.К. К сожалению, таковых немало. Ведь чем обширнее Храм, тем больше на его паперти юродивых. Не исключено, конечно, и совмещение нескольких перечисленных факторов. Если мы их умело прощупаем, то сможем и лучше ответить. Рад был, что в своем ответе таким поползновениям вы очень хорошо опровергли некоторые допущенные искусствоведом Б. Андреевым ошибки и лживые утверждения. Помните «Ловцу, входящему в лес»: «Из преследуемого сделайся ты нападающим. Как сильны нападающие и как бедны оправдывающиеся. Оставь защищаться другим. Ты нападай»… Если чем-то я смогу быть вам полезен в этом деле, то рассчитывайте на меня…
С Новосибирской конференцией, похожее, все налаживается. Так что осенью, возможно, свидимся» (февраль 1979).
Однако несколько ранее этого времени одна из групп рериховцев Академгородка распространила разработанный ею «Меморандум Международного Правительства», что сразу же приковало внимание органов госбезопасности не только к ним, но и ко всему Рериховскому движению. Началась его «усушка и утряска» – и не только в Сибири. Опасаясь обысков в Академгородке, мои единомышленники везли мне в Новосибирск не разрешенные еще к публикации ксерокопии или «манускрипты» на хранение – на всякий случай.
Некоторые из них до сих пор так и стоят в моем книжном шкафу.
Вот сейчас я просмотрел, в частности, данные мне тогда «Первоначальные сведения по оккультизму» Папюса и особенно мне понравившиеся «Древние мистерии», где титульный лист выцвел и год издания, как и само название, были уже неразличимы. Первый лист выцвел потому, что это были не совсем книги, а хорошо исполненные фотокопии, у которых сложенные пополам листы фотобумаги хорошо проклеены, аккуратно обрезаны и вставлены в плотную суконную обложку, а по корешку все это обшито кожимитом. Получились толстые, но прочные сооружения – действительно «фотокниги», а не как у меня – просто пачки фотобумаги.
По делу «Меморандума»[9] никого не посадили тогда, но нервы потрепали
В правильности полного названия «Меморандума» я, за давностью лет, не ручаюсь. Основываясь на данных Учения Живой Этики, в котором говорится о реальном существовании гималайских Махатм, взявших на себя ответственность за судьбу Планеты, подписавшие «Меморандум» обратились к правительству нашего государства с предложением (программой) о его реорганизации таким образом, чтобы в целях преобразования и спасения России это правительство имело возможность сношения с Махатмами. При этом подписавшие «Меморандум» предлагали свое содействие в установлении необходимых для этого контактов с Ними.
