через плечо в карты играющих, а потом, отбежав на безопасное расстояние, радостно кричал:
– А у Жоржика два туза, один красный, другой черный!
Ну как тут не разозлиться?
Я крепко взял бедокура за руку и потащил на прогулку. Брат был недоволен, так как взрослые обычно откупались от его подглядываний конфетками, он не только ел, но и запасался впрок, пряча излишки в жестяной барабан со снимающейся крышкой. Я про тайник знал и, когда хотелось сладенького, пользовался его запасами. Тоже мне хомяк! Обнаружив недостачу, Сашка подходил ко мне, пытливо смотрел в глаза и плачущим голосом спрашивал:
– Скрал?
– Вот еще! Ты сам съел и забыл.
– Врешь!
– Честное слово!
– Врать готово!
Хороший щелбан жадине или саечка обычно решали исход спора. Лиде пожаловаться Сашка не мог, так как у него с младенчества от шоколадных конфет выступали яркие пятна на щеках – диатез, в сладостях его строго ограничивали, поэтому жалоба предкам могла обернуться полной конфискацией всего содержимого секретного барабана.
Мы пошли с ним по тропинке, перешагивая бугристые корни, похожие на одеревеневших змей. Майское солнце набрало силу, пробивало раннюю листву насквозь и приятно пекло кожу, отвыкшую за зиму от загара. Повсюду на траве были расстелены клеенки и скатерти, вокруг них возлежали и сидели на корточках полуодетые люди. Недавно расположившиеся, еще жадно выпивали-закусывали, чокаясь и желая друг другу здоровья. Одна компания пила не из рюмок или стаканов, а из большого окованного рога, передавая его по кругу с витиеватыми тостами, как в кинокомедии «Свинарка и пастух».
Другие, насытившись и повеселев, играли в шашки, шахматы, домино или, как наши, в карты. Три угрюмых мужика сражались в очко, приговаривая: еще, еще, себе, перебор… Мой глупый и любопытный брат хотел было заглянуть к ним в карты, но получил от меня подзатыльник. Нашел, к кому заглядывать! Без носа можно остаться.
Где-то уже плясали под гармошку: краснолицый дядька в синих трусах метался вприсядку, а дородная тетя в розовой комбинашке павой ходила вокруг, помахивая и всплескивая руками. В другом месте компания очкариков пела хором под гитару:
Понимаешь, это странно, очень странно,
Но такой уж я законченный чудак,
Я гоняюсь за туманом, за туманом,
И с собою мне не справиться никак…
Над полянами летали туда-сюда белые ажурные воланы, с цоканьем ударяясь о сетку ракеток. Мальчишки, назначив березовые стволы штангами воображаемых ворот, гоняли с криками кожаный мяч. На полянке, встав кружком, играли в волейбол.
– Беру! – обещал то и дело лысый пузан в бриджах, делал зверское лицо, складывал два кулака вместе, но каждый раз промахивался. Над ним смеялись.
У девчонок были свои радости: одни прыгали через скакалки, другие плели венки из одуванчиков, третьи, таинственно шушукаясь, искали место для секрета. Две подружки с помощью детского медицинского набора
