срочно убираться и запихивать под кровать всё валяющееся барахло. Она принесла ему конфеты и домашние задания от учителей. Я всю неделю развлекал друга, как мог. После уроков сразу же бежал к нему, и мы вместе делали уроки. Домашние задания я решил относить учителям от имени своего друга. За это меня даже хвалили.
Только англичанка была недовольна. Я видел, что Светлана Николаевна просила за друга, но Татьяна Николаевна только презрительно поджимала губы. Несколько лет назад школьники дали ей прозвище Гадюка, и оно ей удивительным образом подходило. Она была очень злопамятной, и если уже взъедалась на кого-то, то житья ему в школе не давала.
Во второй день отсутствия Сани на уроках у нас был английский. Это был как раз первый урок, и Гадюка явно была не в духе. Ученики тоже были сонные как мухи и еле отвечали на её вопросы. В какой-то момент Татьяна Николаевна вспомнила про Саню:
– Как там твой друг, Лесков? Всё бездельничает? – обратилась она ко мне.
– Болеет, – кратко ответил я. Саня отнюдь не бездельничал, он, между прочим, все-все уроки делал, но попробуй докажи это Гадюке.
– Ах, болеет! Знаем, знаем, как он болеет. Кстати, передай ему, что на контрольной работе он должен быть, иначе я поставлю ему в четверти тройку. Понял?
Выражение лица у меня мгновенно изменилось. Я был возмущён, и меня просто до кровавых чёртиков в глазах злило такое отношение к моему лучшему другу.
– Он ходить-то не может, как он на четвертый этаж к вам взберётся? – возмутился я, хмуря брови.
– Меня это не волнует. Он должен быть на контрольной работе.
– Но это несправедливо! Он ведь не прогуливает уроки, у него нога болит.
– Надо было раньше думать.
Пререкались мы долго, и я чувствовал, что сейчас должна грянуть буря. Англичанка ненавидела, когда ей возражают, и жестоко подавляла подобные восстания.
– Лесков, адвокатом заделался? Вон из класса! Я сказала, вон!
С грохотом встав со стула, я вышел из класса, кинув на стол свою тетрадь с домашним заданием и напоследок хорошенько хлопнув дверью. Англичанка что-то проорала мне вслед, но я не стал её слушать. Пусть идет к чёрту со своим предметом. Так я окончательно подписал себе смертный приговор. Татьяна Николаевна теперь от меня не отстанет. Ну и ладно, зато моя совесть спокойна, ведь я не стал молча слушать, как моего друга унижают.
Пока в школе у всех шли уроки, а я отправился в спальню. Там я застал своего друга за чтением какой-то книги. Он обрадовался, увидев меня, но потом понял, что что-то не так.
– Что случилось? – спросил он, приподнимаясь. Я присел к нему на кровать, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Я не плакал уже давно. Ещё в детстве родители говорили, что мальчишки не должны распускать сопли, что они должны держать свои эмоции при себе, и я всегда слушал их и искренне считал, что это правильно. Даже когда меня бил Колян, я старался держаться.
– Англичанка, – только и выдавил я из себя. – Она сказала, что тебе нужно в любом случае прийти на контрольную. И я пытался тебя защитить.
