была на два года младше Кэтлин, снять на двоих лондонскую квартиру, что отлично маскировало его частые, якобы к дочери, визиты к Памеле. И эти визиты продолжались до самого отлета Гарримана в Москву, куда его дочь Кэтлин прилетела с ним, как корреспондентка Hearst’s International News Service и Newsweek magazine[3].
Джон Рассел Дин – твердый орешек. В 47 лет генерал-майор и секретарь Объединенного комитета начальников штабов американской армии, известный своим невозмутимым характером и блестящими организационными способностями. Именно за эти качества Рузвельт и выбрал его на должность руководителя американской Военной миссии в Москве, миссии, которая должна курировать все американские поставки по ленд-лизу и координировать совместные боевые операции американских, британских и советских войск на суше, в воздухе и на море. Для этой работы Дин подобрал в свою команду cream of the cream, лучших специалистов – бригадного генерала Уильяма Криста, адмирала Клоренса Олсена, генерал-майора Сидней Спалдинга и еще три десятка молодых ассистентов и помощников.
Едва гости ступили с трапа на землю, их ошеломил духовой оркестр. Он играл… «Интернационал»! Правда, этот советский гимн никто вслух не пел, но кто же не знает слов: «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!..» Впрочем, судя по беззвучно шевелящимся губам Майского и Литвинова, они пели по-французски, в оригинале:
Au citoyen Lefrancais
de la Commune
C’est la lutte finale:
Groupons-nous, et demain
L’Internationale
Sera le genre humain!
И прибывшим было совершенно ясно, что обещали им принимающие хозяева СССР:
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим, —
Кто был ничем, тот станет всем…
Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть землей имеем право,
Но паразиты – никогда!
Особенно «импонировали» эти слова миллионерам Халлу и Гарриману. Хотя виду они, конечно, не подавали, а стояли, замерев, с каменными лицами, что было хорошо видно кинооператору, снимавшему их крупным планом.
Правда, сразу за «Интернационалом» оркестр стал играть гимн США «Star-Spangled Banner», и гости, расслабившись и приложив правую руку к груди, мысленно запели: «O say, can you see, by the dawn’s early light, / What so proudly we hailed at the twilight’s last gleaming?.. / Whose broad stripes and bright stars, through the perilous fight, / O’er the ramparts we watched, were so gallantly streaming?..»
При этом и пожилые генералы, и их молодые помощники с любопытством присматривались к русским солдатам, парадной шеренгой застывшим у трапа самолета. Так вот с кем они теперь союзники! Высоченные и скуластые молодцы с автоматами ППШ на груди, в ладных шинелях, блестящих зеленых касках, начищенных сапогах и белоснежных перчатках. Медленно поворачивают головы, не отрывая взгляда от проходящих вдоль их строя иностранцев и пожирая глазами двадцатипятилетнюю Кэтлин Гарриман.
Дежурная речь Молотова: «Мы
Поскольку даже через тридцать лет Гарриман, едва овдовев, немедленно женился на Памеле Дигби-Черчилль-Хэйвард, вдове бродвейского продюсера Лиланда Хэйварда, публикации британской прессы о ее незаурядных сексуальных талантах, видимо, имели под собой почву…
