в редком даре драконорожденной, не потому, что я могу одинаково обращаться как к свету, так и к тьме, не потому, что могу воздействовать на разум тварей, которые пришли из Тьмы… Всё дело в том, что однажды я умерла. И после клинической смерти способность видеть признаков стала моим проклятьем. Так я думала…
Сейчас это воспоминание казалось придуманным моим больным подсознанием и не имеющим ничего общего с реальностью. Я предпочла забыть об этом…
Несмотря на боль и удушающий страх, в эту же ночь я заставила отца сию же минуту отправиться в академию Тьмагов, где обучался брат.
Да, я снова рисковала. Рисковала быть запертой в лечебнице для душевнобольных, но… однажды я помогла отцу найти тело убитого друга, которое никто бы никогда не нашёл, но не я. Я видела призрака и, разговаривая с ним, смогла раскрыть это преступление, даже несмотря на то, что сам призрак о собственной смерти ничего не помнил.
Как странно избирательна их память… Некоторые помнят себя в юном возрасте, самые незначительные моменты и ничего о том, как умерли…
Уже утром я держала в руках письмо. Письмо из академии Тьмагов, написанное ровным каллиграфическим почерком.
«В результате несчастного случая… во время прохождения практики на враждебной территории…»
– Ложь… – Пальцы сжали жёсткую бумагу. На лице дрогнули желваки, так сильно я стиснула челюсти. – Какая откровенная, бессовестная ложь…
– Мисс Рай… – робко позвала камеристка. – Выпейте. Вам станет лучше…
Пришлось повернуться на звук дрожащего голоса и взять протянутый служанкой стакан. Поднесла его на свет, склонив голову набок, но пить не стала. Зеленоватая мутная жижа не внушала доверия. Сейчас я слишком насторожена и напряжена.
Поставила стакан на прикроватную тумбу, отбросила одеяло и решительно отправилась к отцу.
…Алекс следовал за мной.
Без боли в сердце на него невозможно было смотреть. Каждый раз я чувствовала себя так, словно из меня пытаются вынуть душу. Вместе с внутренностями. А от его попыток заговорить со мной виски простреливало так, что я невольно приседала, хватаясь за них, и на какой-то момент переставала дышать. Но больше меня угнетало и повергало в бездну отчаяния осознание… Брата больше нет. Нет среди живых.
Он не приедет в праздник осеннего равноденствия, как обещал. Не посетит со мной ярмарку, не будет сопровождать меня на собственной брачной церемонии. Алекс должен был отвести меня к алтарю. Ничего этого не будет…
Отец обнаружился в саду. Хуже всего, что он был в обществе женщины, которую я бы предпочла не видеть. Никогда.
– Матушка. Отец. – Нашла в себе силы поклониться и даже смогла изобразить вежливую, учтивую улыбку. Не зря меня столько «обтёсывали». Герцогиня Элайза Дауман Рай может гордиться собой, её усилия не прошли даром.
Отец помрачнел, но не спешил задавать вопросы. Я кожей ощущала волнами исходящую от него тревогу, смешанную с горечью боли, засевшей в груди. Он потерял сына,
