в комок при мысли, что именно его жестокость, его глупый проступок стал причиной этой боли.
– Почему, Пат? – в ее взгляде отразилась мука. – Почему сейчас? Ты два года молчал, я была уверена – смеялся надо мной… Ты хоть понимаешь, что ты сделал тогда? Ты… – уголки губ королевы предательски задрожали, когда она захотела добавить что-то еще, но в последний момент передумала и лишь махнула рукою. А потом и вовсе отвернулась, прикрыв лицо ладонью, чтобы он не заметил ее слез, которые все-таки сорвались с ресниц хрустальными бусинами. Шут впервые видел королеву плачущей, и зрелище это было хуже любых ее самых жестоких насмешек.
– Я… Простите меня… Молю вас! – он вновь ступил на шаткий мост, где так трудно подобрать слова. Не ранить еще больше, не оттолкнуть… – Я не смел… Пытался, но… мне всякий раз казалось, сделаю лишь хуже. А сегодня… я просто понял, что не могу больше быть недругом для вас! Только не сейчас… – Шуту вдруг вспомнилась та девица в саду и ее холодные слова. Гнев накатил волной. – Ведь те, кого вы считаете друзьями… им же всем нет до вас никакого дела! Они думают только о себе! – Шута понесло. – И даже Дени нельзя доверять, он верен, как собака, но сам не знает, кому теперь служит. Возможно, лишь советник еще способен думать не только о своей шкуре, – Шут смотрел прямо в глаза королевы, всей своей душой стараясь дотянуться до нее, докричаться. Ведь если она не поймет сейчас, что ей грозит опасность, – все пропало. – У меня плохое предчувствие, Ваше Величество, ужасно плохое, мне аж дышать тяжело от него… А мое чутье никогда меня не подводило. Я боюсь за вас… Прошу, позвольте мне быть рядом с вами! Все время. Я буду спать у вас под кроватью. Я буду доедать из вашей миски. Я лишь дурак, но, если вы позволите, я найду способ защитить вас… хотя бы от насмешек. И от внезапного нападения.
Королева, несмотря на ее железную выдержку, выглядела изумленной до глубины души.
– Патрик… ты ведь даже драться не умеешь, не то что меч в руках держать. Да и… неужели ты думаешь, кто-то посмеет поднять руку на королеву?
– Не знаю, Ваше Величество. Ничего не знаю… Только мои предчувствия всегда сбываются.
Шут говорил истинную правду, ему даже не нужно было приукрашивать свои слова. Так уж повелось еще с детства: грядущие опасности частенько давали о себе знать странным, физически ощутимым предчувствием тревоги. И сейчас ему в самом деле было очень, очень скверно.
Элея вздохнула. Осторожно освободила свою руку из его ладоней, но, увидев умоляющий взгляд Шута, вымученно улыбнулась и вдруг порывисто взъерошила его непослушные волосы.
– Я не сержусь, Патрик… Я верю тебе. Но, полагаю, пока рано трубить в рога. Я дождусь Руальда. Что бы там ни говорил Дени, надо увидеть своими глазами, так ли все плохо. Если да – я сама обращусь к первосвященнику и потребую расторгнуть брак. Не желаю быть фигуркой на чьей-то игровой доске.
Шут с радостью наблюдал, как неуловимо, но совершенно очевидно она с каждым мгновением становится сильнее.
«Все-таки
