Готов ли ваш господин обсуждать это?
– Готов, – не задумываясь, ответил кабардинец, блеснув белками крупных карих глаз. – Но прежде мы намерены убрать с нашей земли русскую крепость Моздок. Подлые рабы бегут туда от своих господ, данных Аллахом, и в этой крепости их принимают. Русские нарушают горские обычаи и порядки. Мои повелители считают, что их задача отвлекать войска русских, чтобы вам было свободней действовать.
Парень поднял руки ладонями кверху, провозгласил благодарение Аллаху и провел ими по лицу. Хан поймал взгляд брата Шабаза, недоверчивый и суровый. «Не с помощью прибыл, а за поддержкой», – догадался и сам Девлет-Гирей. Но то, что кабардинцы и другие горцы враждебны России, обоих обрадовало. Эта весть разнесется и среди ногайцев!
– Передайте, что мои братья Касай и Мосост могут рассчитывать на дружескую руку. Но сначала мы вернем к себе ордынских ногайцев. И, будь славен Аллах, вскоре совершим это.
– Будет ли владетелям ответ на бумаге? – в заключение спросил посланец.
Девлет-Гирей поправил рукав своего зеленого бешмета, надетого поверх суконной рубахи. Подумав, сдержанно кивнул.
– Я напишу. А вы довольны ли приемом?
– Да, великий хан! Я здесь, в Копыле, точно в родном ауле. Мой повелитель передал подарки! Шашки, позолоченый кумган и девушек.
– Весьма польщен. Завтра вместе с ответом я также передам подарки, – пообещал хан и преклонил голову, прощаясь с кабардинцем.
После намаза Девлет-Гирей приказал нукеру привести к нему в шатер подаренных невольниц. Все трое, одетые в теплые бараньи зипунки, были молоды и стройны. Оставшись наедине с девушками, хан подошел к ним и стал по очереди поднимать чадру, спрашивая имена. Первая, Гульнара, оказалась из Силистрии, – большеглазая и пугливая, как серна. Вторая была валашкой, звалась Терезией. Сразу запомнились ее чудесная смуглая кожа и пухлые розовые губы. Но всех больше понравилась Зара, – отменно красивым лицом, станом и черными вьющимися волосами…
Отпустив эту наложницу, хан помолился и постарался уснуть. Но перед глазами негаданно стали возникать картины Бахчисарая, ханский дворец, его комнаты, гарем. Вспомнилось ущелье Марьям-Дере, на лесных склонах которого он часто бродил и охотился в юности, на вершине столовой горы – Чуфут-Кале, иудейская крепость. Там жили караимы, близкие по языку, но чуждые по вере. Роду Гиреев не пристало даже бывать в караимском городище. А он, Девлет, тайно влюбился в четырнадцать лет в юную и прекрасную Зарему, дочь чуфуткалинского купца…
Нукер, сидевший на волчьей шкуре перед шатром, вскочил, едва его господин вышел, откинув войлочный полог. Мурат, так звали телохранителя, встал точно на смотру, положил правую ладонь на рукоятку персидского кинжала, добытого в бою. Трое других охранников, также не смыкавших глаз у жилища хана, быстро приблизились. Но вокруг было безлюдно, лишь на войсковом становище, где скопилось не менее двадцати тысяч его воинов, раздавались голоса да ржание
